– Вроде бы ты хотел наследника, – напомнила она, уставившись в потолок.

– Я не хочу делить тебя ни с кем, – признался он. – По крайней мере, некоторое время.

Он склонился к Хэтти, пристально глядя ей в глаза.

– Если только ты не хочешь поскорее стать матерью. Надо было спросить, да?

– Надо, – мягко ответила она. – Но так приятно быть желанной просто так.

Люциан перевернулся на спину, и оба уставились в потолок. Он коснулся ее руки тыльной стороной пальцев.

– Я хочу тебя, – сказал он.

Это было почти признание в любви. Щемящее чувство свилось в узел. Порой эти «почти» лишь привлекали внимание к отсутствию прямых поступков и признаний. Хэтти неподвижно лежала рядом с мужем, изнемогая от неуверенности. Совсем как за пятничным ужином, когда жаждала одобрения со стороны близких. К тому же именно она поклялась не любить его никогда-никогда, поэтому вряд ли ей стоило лелеять особые надежды. И все же Хэтти их лелеяла – такие огромные и туманные. Она всегда считала, что любовь – теплое, радостное состояние. Теперь же она словно балансировала на вершине горного хребта при сильном ветре, затаив дыхание и не зная, куда ступить и что сказать, чтобы не рухнуть в пропасть.

Глава 29

Глава 29

Вернувшись в Драммуир, Хэтти вскоре обнаружила, что у нее заканчиваются стеклянные пластины, дистиллированная вода и химикаты. Чтобы завершить свой проект, ей пришлось бы еще раз съездить в Сент-Эндрюс и купить все необходимое.

Последние три пластины она потратила на Энни с зонтиком и сейчас полоскала их в растворе под специальной красной лампой, устроившись в боковой комнатке. Сердце Хэтти билось так быстро, словно ей опять шесть лет и она разворачивает рождественские подарки.

– Люциан! – окликнула она мужа, который сидел в основной комнате над картой штолен.

Штора зашуршала. Хэтти сосредоточилась на пластине, где под воздействием раствора проявлялось личико Энни, словно призрак, обретающий плоть.

– Идеально, – сказала Хэтти. – Смотри, скорее смотри!

Сильная рука обняла ее за талию, и Люциан заглянул ей через плечо.

– Хорошо, – одобрил он, помолчав.

– Хорошо? По-моему, чудесно!

– Очень, – согласился он. – Только зачем ей банты и зонтик?

– Ты все еще придираешься к зонтику, – мягко попеняла она.