– Да нет, – возразил Люциан. – Но как ты вызовешь у публики жалость, если эти ребята не будут похожи на детей шахтеров?

Хэтти аккуратно положила пластину на стол и сняла защитные перчатки.

– Жалость мне не нужна, – заявила она. – Женщинам вроде Рози Фрейзер она тоже ни к чему.

– Отлично сказано, – пробормотал Люциан. – Просто я ожидал увидеть другое.

Она обернулась и посмотрела ему в глаза.

– Думаешь, лондонцы, которые придут на мою выставку, не знают, что в шахтах все еще используют детский труд?

– Мы все это знаем, – ответил он.

– Знаем, – согласилась Хэтти. – Точно так же мы все знаем, что есть люди, которые останутся в работных домах навсегда, что на улицах голодают дети и старики. Однако мы научились не только игнорировать их – хуже того, мы принимаем подобное положение вещей. Как думаешь, почему это происходит так легко?

– Либо нам самим нелегко живется, – предположил Люциан, – либо нам просто плевать.

Она покачала головой.

– Возможно, однако есть и другая причина. Иногда мы смотрим на страдающих собратьев и видим, что они совсем непохожи на нас. Слишком заманчиво поверить, что трудности происходят лишь с другими людьми. Дети на улицах – чужие дети. Леди, которая видит дочку шахтера, выглядящую точь-в-точь как она ее представляет, может почувствовать жалость. Также она будет уверена, что такого никогда не случится с ее собственной малышкой, и останется совершенно равнодушна, не считая легкого укола жалости.

– А если девочка будет похожа на ее дочь…

– Вот именно!

Люциан помолчал.

– Ты и в самом деле веришь, что людей можно задеть за живое и подвигнуть к переменам столь мягким способом?

– Да, – твердо сказала Хэтти. – Я верю, что большинство людей хотят поступать правильно по отношению к другим.

– Мне бы твой оптимизм, – пробормотал он.

– У тебя он и так есть, – заверила она. – Иначе ты не пытался бы изменить существующий порядок вещей.

Он лишь рассмеялся. Хэтти приложила пальцы к его груди, нащупывая биение сердца. Он прикрыл ее руку своей.

– Ты не задумывалась, почему на сегодняшний день принято уже два закона, предоставляющих избирательные права рабочим-мужчинам? – спросил Люциан. – В то время как для женщин никаких уступок нет.