Дверь отворилась, и оттуда, осторожно переступая на цыпочках, вышла истерически хихикающая Нили.

– Ох… черт… – сказала она, еле переводя дыхание. – Эта дура даже в трубу не пролетает.

Служительница опасливо подобрала нечто насквозь мокрое, похожее на утонувшего зверька.

– Испортила! – взвизгнула Хелен. – Что мне делать? – Она повернулась к Энн – слезы проделали бороздки на ее раскрашенном лице. – Как мне теперь выйти?

Энн смотрела на нее, не в силах произнести ни слова. Тем временем вода растекалась по всему полу. В наступившей тишине служительница кашлянула.

– Мисс О’Хара, вы поступили нехорошо. Вы, по всей вероятности, засорили канализацию.

Нили рассмеялась.

– Пришлите мне счет, – сказала она. – За такое и заплатить не жалко.

Она достала кошелек, порылась в нем и извлекла пятидолларовую бумажку.

– Держите, – сказала она. – У вас самый лучший сортир в городе.

Она повернулась к Энн:

– Пошли. Пусть наша старая лысая орлица спокойно выплачется. Надеюсь, что твой гомик там в одиночестве простуды не подхватит.

Энн вышла вслед за ней. Прикрыв дверь, она сказала:

– Нили, ты поступила несправедливо.

– Справедливо! Мне бы убить ее следовало!

– И все равно ты не права. Ей же теперь придется сидеть там, пока все не разойдутся.

– Подумаешь! Один вечерок посидит-подумает. Да она завтра же преспокойно купит себе новый парик. А вот я и завтра не смогу забыть, что она сказала о моих детях – и обо мне. Значит, я в тираж вышла, петь, значит, могу только задаром? Да эта разнесчастная… – Она решительно подошла к столику. – Кевин, ты по-прежнему хочешь, чтобы я выступила в твоей программе?

Лицо Кевина расплылось в широкой улыбке.

– Ладно, твоя взяла. – Она плюхнулась в кресло и плеснула себе шампанского. – Готовь контракты, передай их моему импресарио и адвокату на одобрение.

– Завтра же, первым делом, – сказал счастливый Кевин.