Поскольку брели они с севера, то дом тети Питти одним из первых попадался им на глаза, и, дотопав до калитки, они валились на траву и хрипло каркали:

– Воды!

И до конца этого палящего дня тетя Питти и все ее домашние, белые и черные, простояли на солнцепеке с ведрами, ковшиками и бинтами, зачерпывали попить и перевязывали раны, пока все бинты не вышли, и даже истощился запас разодранных на полосы простыней и полотенец.

Тетя Питти совершенно забыла, что от вида крови ей всегда делается дурно, и работала до тех пор, пока маленькие ножки в чересчур тесных туфельках не затекли так, что перестали ее держать. И Мелани, ставшая громоздкой из-за ребенка, забыла о требованиях благопристойности и лихорадочно работала бок о бок с Присси, кухаркой и Скарлетт, при этом лицо у нее было такое же напряженное, как у любого из раненых. Когда ей все-таки сделалось плохо и она потеряла сознание, то выяснилось, что ее некуда положить, кроме как на кухонный стол, потому что все кровати, кресла и диваны в доме были заняты ранеными.

Малыш Уэйд, всеми позабытый в этом столпотворении, сидел тючком на веранде, сосал палец, икал и глядел неотрывно сквозь перила на лужайку круглыми глазенками, испуганный и зажатый, как кролик в клетке. Скарлетт взглянула мельком, заметила его и резко прикрикнула:

– Иди поиграй за домом, Хэмптон Уэйд!

Но он не послушался, так и сидел, завороженный ужасающей, безумной сценой. Вся лужайка покрыта была распростертыми телами мужчин – они так устали и ослабли от ран, что не могли двинуться с места. Дядя Питер грузил их в коляску и отвозил в госпиталь, делая ездку за ездкой, пока лошадь не взмылилась. Миссис Мид и миссис Мерривезер тоже предоставили свои коляски, и их нагрузили так, что рессоры просели от тяжести.

Позже, когда опустились жаркие летние сумерки, с поля боя потянулись скрипучие санитарные кареты и крытые грязным брезентом интендантские фургоны, а за ними – фермерские повозки, воловьи упряжки, телеги и даже чьи-то щегольские кабриолеты, реквизированные медицинской службой. Набитые ранеными и умирающими, они ехали мимо дома тети Питти, трясясь и переваливаясь на ухабистой дороге, и кровь капала в красную пыль. При виде женщин с ведрами и ковшиками перевозка приостанавливалась и поднимался хор криков, хрипов и шепотов:

– Воды!

Скарлетт поддерживала мотающиеся из стороны в сторону головы, подносила кружку к запекшимся губам – если они могли еще пить, ведрами лила воду на пыльные, дрожащие тела, на открытые раны, чтобы люди хоть на краткий миг получили облегчение. Поднимаясь на цыпочки, она протягивала черпачок возчикам и у каждого допытывалась: