– Сколько осталось?

– Ну, значит, я, мисс Скарлетт, и Мамми. Она целыми днями ухаживает за молодыми барышнями. Еще Дилси, она сейчас пошла посидеть с ними. Трое нас, мисс Скарлетт.

«Трое нас» – это вместо прежней сотни. Скарлетт с усилием подняла голову. Шея болела тоже. Но голос ее, она знала, должен звучать уверенно и твердо. Удивительно, что слова пришли сами собой, спокойные и естественные, как будто нет и не было никакой войны и она может мановением руки призвать к себе десяток домашних слуг.

– Порк, я умираю есть хочу. Имеется что-нибудь съестное?

– Нет, мэм. Они это все забрали.

– Ну а в саду?

– Они туда выпускали своих коней.

– И даже на холмы, где сладкий картофель?

Что-то похожее на довольную улыбку тронуло его толстые губы.

– Мисс Скарлетт, про ямсы-то я и забыл совсем. Думаю, они все как есть тама. Янки, они же народ какой – никогда не сажают ямсов. По их разумению, это так, сорняк просто, растет себе…

– Скоро луна взойдет. Сходи-ка ты и накопай нам немного. И поджарь. Кукурузной муки нет? Или сухих бобов? А кур?

– Нет, мэм. Нет, мэм. Они тех кур, каких прямо тут поесть не смогли, тех они через седло и с собой увезли.

Они, они, они! Неужели не будет конца тому, что «они» тут натворили? Разве мало им жечь и убивать? Им надо еще оставить женщин, детей и беспомощных негров умирать с голоду в краю, который сами опустошили!

– Мисс Скарлетт, у меня яблоки есть. Мамми под домом закопала. Вот сегодня мы их и отведаем.

– Яблок принеси, да, а потом иди копать ямс. И вот что, Порк, я так ослабла… какое-то обморочное состояние. Нет ли вина в подвале, хотя бы ежевичного?

– Э, мисс Скарлетт, в подвал-то они первым делом наведались.

Комната вдруг поплыла перед глазами. Голод, бессонная ночь, дикая усталость, страшные потрясения – все навалилось разом, вызвав приступ дурноты. Скарлетт до боли сжала резные розы подлокотника.

– Нет вина, – сказала она тусклым голосом, вспоминая бесконечные ряды бутылок в подвале. Память оживилась. – Порк, а что с тем кукурузным виски в дубовом бочонке, который па закопал под пиратским деревом?

И опять черное лицо осветилось вроде бы улыбкой – улыбкой удовольствия и уважения.

– Ну, мисс Скарлетт, вот же острый глаз, в самую точку, и ребенком такая была! А я про тот бочонок и забыл совсем. Но, мисс Скарлетт, ничего хорошего в том виски нету. Оно и настаивалось всего год, около того, и вообще виски – это не для леди. Нехорошо.