Сьюлен и Кэррин, истощенные, бледные, спали беспокойно, то и дело просыпаясь и лепеча что-то неразборчивое с широко открытыми, уставленными в никуда глазами. Они лежали в той же кровати о четырех столбиках, где любили шептаться в лучшие, счастливые дни. В углу стояла пустая кровать, узкое ложе французского ампира, с затейливыми завитушками на спинках. Эту кровать Эллен привезла с собой из Саванны. Значит, здесь она и лежала…

Скарлетт села возле сестер и тупо на них уставилась. Виски на пустой желудок вытворяло странные штуки. То сестры ее вдруг отдалялись невесть куда, делались крохотными, а их бессмысленные речи доносились до нее как жужжание насекомых. А то неожиданно вырастали с необыкновенной скоростью в громадные бесформенные глыбы и наваливались, наваливались на нее… Она устала, просто до смерти устала. Лечь бы сейчас и проспать несколько дней кряду.

Да, лечь бы и поспать, а проснуться от легкого прикосновения Эллен к своей руке и от нежного ее голоса: «Уже поздно, Скарлетт, нельзя быть такой ленивой». Но этому не бывать больше никогда. Ах, если бы здесь была Эллен или хоть кто-нибудь другой, старше, мудрее, опытнее Скарлетт – и не настолько вымотанный! К кому ей пойти? На чьи колени опустить голову? Кто подставит плечо разделить ее тяготы?

Дверь отворилась тихонько, и вошла Дилси, держа у груди ребенка Мелани, а в свободной руке – тыквенную емкость с виски. В неверном, чадном свете коптилки она казалась тоньше, чем когда Скарлетт видела ее последний раз. Индейская кровь четче обозначилась в чертах лица. Сильнее выдавались высокие скулы, нос с орлиной горбинкой стал острее, и ярче проявился медный отлив кожи. Выцветшее ситцевое платье было открыто до самого пояса, демонстрируя обширные бронзовые груди. Ребенок жадно присосался бледно-розовым бутоном ротика к темному соску; он сопел, причмокивал и зарывался крошечными кулачками в мягкую плоть – так блаженствуют котята в меховом тепле у материнского живота.

Скарлетт встала, пошатнулась и тронула руку Дилси:

– Как хорошо с твоей стороны, что ты осталась, Дилси.

– А как бы я могла удрать с этими поганцами ниггерами? Вот уж отблагодарила бы вашего папу за его доброту! После того как он выкупил меня вместе с моей малявкой Присси. А ваша мама была такая милая и добрая.

– Садись, Дилси. Вижу, беби может сосать – значит, все в порядке? А как мисс Мелани?

– С ребенком ничего не случилось, просто он голодный, а что дать голодному ребенку – это у меня есть. И с мисс Мелани тоже все нормально. Она не умрет. Не терзайте себе душу. Я много таких перевидала, белых и черных. Она очень устала, изнервничалась вся, боялась за своего беби. Но я ее утихомирила, дала ей немного, что тут оставалось, в этой тыкве, она теперь и спит.