Скарлетт присела на колонну. Видеть такое было слишком больно, но кончились силы идти дальше. Эта картина разора и запустения ранила ей душу, как ничто из пережитого прежде. Вот она, гордость Джона Уилкса, лежит во прахе у ее ног. Вот он, конец открытого, любезного, щедрого дома, в котором она всегда была желанной гостьей и стремилась стать хозяйкой – в пустых мечтах. Она бывала здесь на балах и обедах, веселилась, танцевала, кокетничала, здесь наблюдала с ревнивой болью в сердце, как Мелани улыбается Эшли, и здесь же – все здесь! – в прохладной тени дубов Чарлз Гамильтон в экстазе тискал ей руку, когда она сказала, что выйдет за него замуж.

«Ох, Эшли! – вздохнула она. – Надеюсь, тебя уже нет на свете. Каково тебе было бы смотреть на это? Ты бы не перенес».

Эшли женился здесь, сюда он привел свою молодую жену, но его сын и сын его сына уж не приведут своих жен в этот дом. Никогда больше не будет супружества, семейного гнезда, рождения детей под этим кровом, который она так любила и жаждала переделать по-своему. Дом умер, а для Скарлетт это было равно гибели всех Уилксов под его обломками.

– Я не буду сейчас об этом думать. Сейчас я еще не могу этому противостоять, – произнесла она внятно, громко и отвела глаза.

В поисках сада она проковыляла вокруг развалин, мимо затоптанного розария, за которым так ревностно ухаживали девушки Уилкс, пересекла задний двор с сожженными амбарами, коптильней и птичниками. Плетень вокруг огорода был уничтожен, и когда-то безукоризненно ровные ряды зеленых грядок претерпели то же самое, что и посадки в «Таре»: податливый грунт взрыт подковами, исполосован колесами орудий, все, что тут росло, раздавлено и смешано с землей. Ей здесь делать нечего.

Она вернулась во двор и пошла тропинкой, ведущей к молчаливому строю беленых хижин – негритянскому жилью. На ходу она кричала: «Хэлло!» – но ни единого голоса не услышала в ответ. Даже собака не тявкнула. Очевидно, негры Уилксов тоже подались в бега или ушли с янки. Она знала, что у каждого раба имелся свой личный клочок земли под сад-огород, и надеялась, что какие-то участки избежали общей участи.

Ее поиски были вознаграждены, но она так вымоталась, что даже не могла порадоваться, увидев репку и капусту. Кочаны, правда, подвяли, усохли, но держались стойко на своих кочерыжках. В беспорядке переплелись фасоль, горох и бобы, стручки пожелтели, но все было съедобно. Она уселась в межу и дрожащими голыми руками принялась выкапывать овощи из земли, постепенно наполняя корзину. Сегодня в «Таре» будет приличная еда, хоть и без мяса, жаль, а то хорошо бы потушить с овощами. Разве что свиного сала чуточку добавить для смягчения вкуса. Не забыть сказать Дилси, пусть пользуется для освещения сосновой лучиной, а сало пригодится в пищу.