– На свете больше не будет мужчин как те, – тихо проговорила Кэррин. – Никто не сможет занять их место.

Остаток пути они провели в молчании.

Однажды на закате, довольно скоро после этого, в «Тару» приехала Кэтлин Калверт. Ее дамское седло было надето на жалкого мула – самого жалкого из мулов, когда-либо виденных Скарлетт, – хромого, увечного и лопоухого. Да и сама Кэтлин выглядела не лучше своей несчастной скотины. Платье на ней было из какой-то линялой тряпки, того типа, что когда-то носила прислуга, к шляпке от солнца вместо ленты был привязан кусок бечевки. Она подъехала к парадному крыльцу, но с седла не спустилась, и Скарлетт с Мелани, любовавшиеся закатом, сошли с веранды встретить ее. Кэтлин была очень бледная – как Кейд в тот день, когда Скарлетт заезжала к ним, – бледная, твердая и словно бы ломкая; кажется, если заговорит, лицо разлетится в осколки. Но спину она держала прямо, а голову – высоко. Кэтлин не поклонилась, лишь слегка кивнула им.

– Я не буду спускаться, благодарю, – сказала она. – Я приехала только сообщить вам, что выхожу замуж.

– Как!

– За кого?

– Вот здорово, Кэти!

– Когда?

– Завтра. – Кэтлин промолвила это спокойно, но что-то в ее голосе стерло их нетерпеливые улыбки. – Я приехала сообщить вам, что выхожу замуж, завтра, в Джонсборо, и никого из вас не приглашаю.

Они переваривали это молча, в совершенном недоумении. Затем Мелани заговорила:

– Это кто-то, кого мы знаем, да, дорогая?

– Да, – сухо проронила Кэтлин. – Это мистер Хилтон.

– Мистер Хилтон?..

– Да, мистер Хилтон, наш надсмотрщик.

У Скарлетт перехватило горло, она даже не охнула, но Кэтлин, внезапно вперив свирепый взгляд в Мелани, сказала тихо и жестко:

– Если ты заплачешь, Мелани, я не выдержу. Я умру.

Мелани промолчала, только похлопала тихонько ногу в нелепой домодельной обуви, свесившуюся из стремени. Головы она не подняла.

– И нечего меня похлопывать! Это тоже невыносимо!

Мелани уронила руку, но на Кэтлин не посмотрела.

– Ну, я должна ехать. Я только и заскочила сообщить вам.