– Ой, смотри, – говорила она, – Снупи.

– Ой, смотри, – говорила она несколько минут спустя, – «Рокеттс».

Для нее это было чистейшее удовольствие, и, как в большинстве подобных случаев, его сразу же надо было компенсировать обидами и упреками: «Я, наверное, никогда больше этого не увижу, потому что твой отец не хочет чинить эту чертову антенну». Мать Джека обладала способностью портить любой счастливый момент, заявляя, что он больше никогда не повторится, или жалуясь, что он продлился недолго. Казалось, что даже мгновение радости выводит ее из равновесия, и ее настроение тут же ухудшалось, чтобы снова достичь баланса. Поэтому члены семьи давным-давно перестали пытаться угодить ей – все, кроме Джека; ответственность за настроение матери легла на его плечи, потому что больше никому не было до нее дела.

Под ластиком Джека проступает пятнышко крови. Он ненадолго останавливается, чтобы рассмотреть его: кровь всегда поражает его своей яркостью. Потом продолжает тереть, и насыщенный алый цвет смешивается с катышками от ластика и становится грязно-бордовым.

Дафна Картер тем временем продолжает читать:

– Робо понял, что время… для разго…воров… прошло. Он пере…шел от ре… режима гром…кой связи к режиму паде…ния…цен?

– Наведения на цель, – говорит миссис Брэннон. – Режим наведения на цель.

На уроке чтения они по очереди читают страницы из тех книг, которые выдает им миссис Брэннон. В ведомости этот предмет официально значится как «Американская литература», но миссис Брэннон давно поняла, что не может преподавать литературу ученикам, которые еле-еле читают по слогам. Это ставит ее в трудное положение – она не может проходить с детьми настоящую литературу, потому что они ее не осилят и неизбежно завалят экзамены. Но она не может заваливать их в такой маленькой школе, где большинство все равно не дотягивает до выпуска. Сейчас двенадцатиклассников осталось только двое, Джек и Дафна, а остальные их сверстники, человек десять, ушли – кто не мог совмещать учебу с работой, кто забеременел, кто был исключен из школы. Дафна Картер ходит на уроки миссис Брэннон уже четыре года, но до сих пор читает неуверенно, с запинками, часто ошибается.

– Робо… э-э-э… уста-а-ал, нет, уставился… на дверь. Он ни…когда… не бывал в этом мага…зине, и все же… хорошо… помнил эту раз…ную ви…трину.

– Не разную, – говорит миссис Брэннон. – Давай еще раз. Проговаривай.

Дафна – крупная, сильная девочка, которая носит все свои учебники в одной огромной сумке и при ходьбе закидывает ее на левое плечо, яростно размахивая правой рукой, как будто так нужно для равновесия, за что и получила свое прозвище – Молотилка или Мельница. Дафна снова пытается произнести слово «разноцветную», но у нее получается «разную». Она всегда так читает – видит несколько букв в начале и в конце и достраивает их до первого пришедшего на ум знакомого слова. Это не чтение, а что-то вроде импрессионистического подхода и свободных ассоциаций.