Элизабет сочувственно кивнула и подумала: торг.

– Я же подписалась на всех топовых адептов соковых диет в «Инстаграме»! Я публиковала посты о своем опыте! Они тоже на меня подписались! Что я должна им теперь сказать? Типа, ой, простите, это все было вранье?

– Я не знаю, что вам посоветовать.

– Только вчера в наш сабреддит[20] зашел какой-то токсичный мудак, который заявил, что соковый детокс – фикция, и мы его просто в лепешку раскатали! Что я скажу этим людям?

Из этнографических исследований культов Элизабет знала, что наиболее эффективно заблуждения внедряются в сознание тех, кто находится в окружении людей, разделяющих аналогичные заблуждения. В таких ситуациях формируются альянсы, выявляются враги, поощряется и поддерживается динамика «мы против них». Люди куда больше склонны верить во что-то, когда входят в сообщество других верящих в то же самое, когда окружают себя людьми, говорящими на том же языке, людьми с теми же ориентирами. И получается, что определенные идеи – даже плохие, даже ложные – обладают своего рода иммунитетом: чем больше людей они объединяют в союз, который со временем становится все теснее, тем лучше они защищены. Идею в этом случае можно представить как организм, а тех, кто в нее верит, – как белые кровяные тельца, атакующие захватчиков. Когда кто-то выплескивал свою ярость в интернете, Элизабет иногда проводила аналогию с иммунной защитой идеи, оказавшейся под угрозой. Но, конечно, она предпочла не говорить этого женщине, которая уже окончательно перешла в стадию депрессии и тихонько плакала, шмыгая носом и уронив голову на стол.

– Я просто хотела, чтобы у меня было хоть что-то хорошее, – сказала она. – Ну хоть что-то хорошее в этой жизни.

– Мне правда очень жаль.

– Такое ощущение, что я пытаюсь, и пытаюсь, и пытаюсь, но ничего не выходит. В том смысле, что работа у меня отстойная, и арендная плата высоченная, и куча друзей с привилегиями, а настоящих друзей нет, и все в интернете хамят и ругаются, и сколько бы я ни выступала против угольных электростанций, углеродные выбросы в атмосферу все равно растут, уровень моря поднимается, надвигаются засухи, тают шельфовые ледники, и вот я думала: ладно, несмотря ни на что, по крайней мере (шмыганье носом), у меня (шмыганье носом) есть сок.

А потом она извинилась и ушла, пожаловавшись, что у нее опять заболел желудок.

Наверное, было жестоко давать этой женщине плацебо, но в тот момент Элизабет показалось куда более жестоким открывать ей правду. Так ли важно, что соковые диеты ничем не эффективней плацебо? Они все равно эффективны.