– Это замечательно.

– Верите или нет, но его зовут Дейл. Представьте себе! Я всю жизнь был так далек от сентиментальности, и вот меня сводит с ума человек по имени Дейл. Честно говоря, даже стыдно.

– Я рада за вас, – сказала Элизабет. Это был первый раз, когда Сэнборн рассказал ей что-то конкретное о своей личной жизни. Он всегда, на протяжении десятков лет, либо хранил полное молчание по этому поводу, либо был демонстративно уклончив. Она улыбнулась, взяла его за руку и сжала ее.

– Да, в общем… Дейл, – продолжал Сэнборн, качая головой. – У него ужасный вкус в вине. И в еде. И в фильмах. Он искренне смеется над самыми тупыми ситкомами. Он никогда не слышал о Шопене, но знает все правила футбола. Он жует с абсолютно омерзительным влажным чавканьем. И тем не менее я им надышаться не могу.

– Мне говорили, что это называется энергией новых отношений.

– Я к тому, что он заставил меня пересмотреть мои прежние непримиримые взгляды на любовь.

Сэнборн улыбнулся ей, откинулся на спинку скамейки, скрестил ноги и посмотрел в ясное осеннее небо. Элизабет проследила за его взглядом и увидела голубей, сидящих на вершине «Фасоли», – в ней отражался яркий голубой день, трудно было понять, где заканчивается скульптура и начинаются небеса, и поэтому казалось, что голуби зависли в воздухе.

– После нашего исследования про иглоукалывание меня мучит один вопрос, – сказал Сэнборн. – Вы же помните наше исследование про иглоукалывание?

– Когда люди вылечивались от хронической боли в спине с помощью зубочистки.

– Да! И с тех пор я все время думаю над этим вопросом: если люди способны на самоисцеление, почему же они так не делают? Сами по себе? Зачем им плацебо? Почему они ждут разрешения? Почему им нужен этот толчок? Тогда у меня не было ответа на этот вопрос, но, думаю, теперь он у меня есть. Хотя опять же, я его не проверял, так что отнеситесь к моим словам со своим обычным здоровым скептицизмом.

– Разумеется.

– Итак, организм иногда может сам избавиться от боли, но зачастую предпочитает этого не делать. Полагаю, это значит, что иногда чувствовать себя плохо полезно. В плохом самочувствии должно быть какое-то преимущество. У боли должен быть какой-то смысл. Верно же? Я считаю, что боль – это своего рода система сигнализации. Если ты потянул мышцу спины, боль сообщает, что нужно дать спине отдохнуть, чтобы не травмировать ее еще больше. И это, безусловно, справедливо для травм – разрывов мышц, переломов, ран, ушибов. Но, как мы с вами хорошо знаем, на такого рода вещи плацебо оказывает очень слабое влияние. Не существует плацебо, которое могло бы срастить кости или ткани. Нет, лучше всего оно помогает людям с хроническими проблемами, будь то боли в спине, которые не может объяснить ни один рентген, головные боли без внятной органической причины, раздражение кишечника при отсутствии видимых раздражителей, общая апатия, физическая слабость, непонятные воспалительные процессы, эмоциональное истощение, душевный упадок…