– Потеря романтической любви.

– Боль, не имеющая явной физической причины, субъективно ощущаемая боль, которую организм мог бы облегчить, если бы захотел, – вот с чем плацебо справляется лучше всего. А почему? Думаю, ответ покажется вам тривиальным: лечение – слишком затратный биологический процесс. Затратный с точки зрения обмена веществ. Устранение боли, инфекции или воспаления за счет внутренних ресурсов обходится очень дорого, если подсчитать потраченные калории. На то, чтобы повысить иммунитет, выработать эндорфины, природные опиоиды, серотонин и так далее, уходит огромное количество энергии. Знаете ли вы, например, что зимой иммунная реакция организма на простуду гораздо слабее, чем летом?

– Нет, я не знала.

– Мозг отмечает короткие дни, недостаток солнечного света, низкую температуру и думает: сейчас сезон дефицита. Он тратит на борьбу с простудой не так много энергии, как летом, в сезон изобилия. Вот почему зимой простуда, как правило, длится дольше: мозг бережет ресурсы, поскольку эволюция запрограммировала его так реагировать в условиях голода, лишений и нужды.

– Значит, если ты недоедаешь, ты не будешь расходовать калории на лечение простуды.

– А если тебя окружают голодные львы, ты тратишь свою драгоценную энергию на бег, а не на раздраженный кишечник. И вот мозг, который по-прежнему существует в симуляции эпохи палеолита, надстроенной над реальностью двадцать первого века, проводит анализ эффективности затрат: он потратит энергию, необходимую для лечения, только тогда, когда будет уверен, что ее хватит, когда будет уверен, что тебе ничто не угрожает.

– Но сейчас-то нам явно ничто не угрожает. Ни львы, ни голод.

– Да, но так ли это изнутри? Вы чувствуете себя уверенно? Вы чувствуете себя в безопасности? Если эмоция – это просто название, которое мы даем телесным ощущениям, как бы вы описали ощущение уверенности и безопасности? Какие это были бы чувства?

– Думаю, спокойствие. Умиротворение. Безмятежность.

– Да.

– Благодушие. Оптимизм. Непринужденность. Свобода.

– И скажите мне, дорогая, как часто вы чувствуете все это в последнее время?

– Кажется, почти никогда.

– Совершенно верно! Люди очень далеки от умиротворения и безмятежности. Никогда прежде в нашей жизни не было так мало непосредственных физических угроз, и все же никогда еще мы не чувствовали себя в такой опасности. И это потому, что в ходе нашей повседневной жизни, со всеми обязанностями на работе и в семье, со всем этим потоком информации, новостей, трендов и манипуляциями общественным мнением, с миллионами доступных вариантов выбора, со всеми происходящими в мире ужасами, которые ежесекундно показывают по телевизору, компьютеру и телефону, мы чаще всего испытываем беспокойство, неуверенность в себе, уязвимость – а это в основном те же эмоции, которые мы испытывали бы, если бы страдали от голода или если бы на нас охотились.