– Джек, они там не повисали. Это твой отец их туда нанизывал.

– Мой отец?

– Он ставил в полях ловушки. И когда туда попадался койоут, вешал его на забор.

– Зачем?

Она пожала плечами.

– Чтобы отпугнуть других койоутов, – сказала она как ни в чем не бывало. – Но он не хотел, чтобы ты видел. Поэтому делал это очень рано, пока ты еще не встал. Ты всегда был таким чувствительным.

– О, – сказал Джек.

Он подумал, что отец поступал очень жестоко, но в то же время почувствовал внезапный прилив нежности к этому человеку. Узнав, что Лоуренс выходил в предрассветную тьму, чтобы избавить своего ранимого сына от неприятного зрелища, Джек больше всего на свете пожалел, что не может сказать спасибо за это и за все остальные вещи, которые тот, вероятно, совершал тайком из желания уберечь его. Лоуренс, в конце концов, мог бы посоветовать Джеку закалиться, стать мужчиной, как это делали многие другие отцы. Но нет, он никогда не требовал от Джека быть кем-то другим, кроме самого себя. Он безоговорочно принимал Джека, а сам Джек не мог в той же мере принять его. За эти несколько лет препирательств Джек проявил слишком мало эмпатии, слишком мало великодушия. Ему хотелось забрать назад все свои слова, всю озлобленность, все бессмысленные ссоры в интернете.

– Это был хороший поступок, – сказал он. – Он молодец.

– Ну, – отозвалась Рут, – если ты не койоут.

И тут до них откуда-то издалека донесся другой звук – треск, хруст и скрежет, как будто что-то двигалось по длинной гравийной дороге. Они подняли головы и увидели в воздухе за северным пастбищем облако пыли, а потом, несколько секунд спустя, между пологими холмами показались фары пикапа, лениво приближающегося к ранчо, и Рут кивнула:

– Это, скорее всего, Брэнноны. Ты помнишь Брэннонов?

– Нет.

– Мать раньше преподавала литературу в твоей школе.

– А, точно.

– Сейчас она, конечно, на пенсии.

– Она не преподавала литературу, – сказал Джек. – Она преподавала «Робокопа».

– Наверняка она привезла свои знаменитые лимонные квадратики. Пойду приготовлю кофе.

Джек открыл сетчатую дверь, прошел за матерью на кухню и стал наблюдать, как она молча возится с фильтром и молотым кофе.