– Мне легче идти, чем ехать на лошади, – сказал генерал, и я настояла на том, что пойду вместе с ним.
Мы плелись по дороге, отправив остальных вперед.
– Вам следовало поехать верхом, Самсон. От вида вашей походки мне не становится лучше.
– Я пойду с вами, сэр. До конца.
– Вы так упрямы, – посетовал он. – Это утомляет.
– Дьякон Томас говорил то же. Но это не упрямство. Это упорство.
Он фыркнул. На это я и рассчитывала.
– И в чем же разница, скажите на милость?
– Одно – достоинство. Другое – нет.
– А-а, так вот как все устроено. Нужно взять свои недостатки и дать им другое название. Хитро, ничего не скажешь.
– Это различие очень важно. Вы, сэр, не жестоки, но суровы. Вы придерживаетесь правил. Так и должно быть. Если этого не делать, ваши подчиненные пострадают.
– Как именно?
– Распределение пайков спасает жизни в зимнее время. Так же, как поддержание чистоты, и экономное использование ресурсов, и часовые, которые не пьют на посту. – Я сглотнула. – И горькое правосудие. Потому что милосердие раззадоривает волков.
– Не думаю, что мой вчерашний эксперимент с милосердием был удачным.
Мы замолчали, думая, что есть милосердие, а что – правосудие.
– Они всегда посылают вас, так ведь? – спросила я. – Когда случается бунт, или находят предателя, или зреет конфликт, который нужно разрешить. Они посылают вас.
– Таков, как ни странно, мой удел. Верный и преданный делу. Старый надежный товарищ. Так меня называли друзья в Йеле. Я всегда вытаскивал остальных из передряг. Я был благоразумен. Серьезен. Когда они что-то задумывали, никогда не рассказывали мне, зная, что я постараюсь их образумить. Но всегда приходили ко мне, когда все шло прахом.
– Элизабет говорила, что вам, вероятнее всего, придется отправиться на войну, где бы вы ни оказались. Она писала: «Он широк в плечах и хладнокровен, но в сердце он пылкий патриот». Как Соломон, не мечтающий о короне. Думаю, она была права.
– Она меня слишком хвалила. И вы делаете то же самое.
– Нет. – Я помотала головой. – Нет. Вы лучший из всех мужчин, которых я знала, Джон Патерсон.