– Как – так?

– Я любила преподобного Конанта. Я нежно его любила. А еще дьякона Томаса, хотя он не всегда мне нравился. Любила Нэта, и Финеаса, и Иеремию. Любила их всех – и продолжаю. Я любила по-разному. Кого-то больше, кого-то меньше. Но вас я люблю иначе. Это чувство мне ново. Оно как гора, которая придавила мне грудь. Я не думала, что любовь бывает такой.

– Она не такая, – прошептал он. – Да простит меня Господь, но обычно она не такая.

* * *

Упоминание о лагерных шлюхах не оттолкнуло меня.

Оно меня заворожило.

То, что он выразился столь грубо, описывая плотские потребности, должно было поколебать мои романтические представления. Я знала, что он этого добивался. Но его слова пробудили во мне странное влечение. Даже в мечтах я никогда не представляла, что кто-то будет желать меня. То, что генерал – мужчина, которого я любила неистово, – желал меня, казалось чудом. Я не могла ни о чем больше думать.

Следующим вечером он мерил шагами лагерь, а я трепетала, ожидая его возвращения. Когда полы палатки наконец распахнулись – лагерь давно затих, – я поднялась и шагнула к нему, отчаянно желая коснуться и боясь, что стоит мне это сделать, как он немедленно уйдет.

– Вы еще не спите, – упрекнул он меня.

– Да, сэр… да, Джон.

Он низко опустил голову, но потянулся к моей руке, будто не мог с собой совладать.

– Я хочу снова поцеловать вас, – прошептала я. Тьма лишила меня стыда.

– Я тоже хочу этого. Хочу большего и потому не могу начать.

– Можете, – возразила я. – То есть… я хочу этого.

– Дебора.

– Я не слишком… женственна… с виду, – пробормотала я. – Вы из-за этого колеблетесь?

Он лишь хмыкнул, но мне показалось, он едва не рассмеялся, услышав мои слова.

– Думаю, мое тело знало, что вы женщина, задолго до того, как я это понял.

Я изумленно охнула: