– Простите! – взмолилась я. – Знаю, я слишком себялюбива. Война принесла много страданий. Вы нужны вашим детям. А они нужны вам. Но… я никогда больше не верну себе это время. Эту свободу. Эту жизнь. И снова стану Деборой Самсон.

– Я люблю женщину, которая не желает быть женщиной, – удивленно проговорил он, будто сам себе. – Милостивый Господь, что за несчастье.

– Это неправда. Я желаю быть женщиной.

Я произнесла эти слова так тихо, что он усмехнулся, не поверив мне.

– Но это так, – сказала я, уже более твердо. – Я хочу быть женщиной. Хочу снять корсет с груди и надеть красивое платье. Мне нравятся изящные вещи и роскошные ткани. Я хочу ходить с вами под руку, и танцевать, и… и… целовать вас, и спать с вами в одной постели. Я хочу родить вам детей. – Щеки у меня горели, но с каждым словом мой голос становился решительней. – Я хочу всего этого. Мне не претит быть женщиной. Мне претит лишь, что женщина не может учиться в Йеле, быть государственным деятелем, участвовать в составлении конституции. Мне претит, что без мужа я не могу поехать в Париж, не могу даже пройти по улице. Мне претят ограничения, которые накладывает природа. Те, что накладывает жизнь. Но быть женщиной я хочу – и буду счастлива стать вашей женой.

Он вдруг оказался рядом со мной, наклонился и обхватил ладонями мое лицо, забыв о своих обещаниях:

– Тогда мы поженимся. И покончим с этим маскарадом.

– Но… это не маскарад, – с тоской возразила я. – Не для меня.

Он сник, ссутулился, словно я ударила его по спине плетью, и потерянно прижался лбом к моей груди. Я обхватила руками его голову, и мы долго лежали так, молча, и лишь мое сердце громко билось близ его губ. Я хотела того, что он предлагал мне, так же страстно, как сожалела обо всем, чего буду лишена.

– И Роберт Шертлифф просто… исчезнет? – прошептала я, сдаваясь.

Он поднял голову и взглянул на меня сверху вниз:

– Да. Сестра нам поможет. Роберт Шертлифф войдет в ее дом. И не выйдет оттуда.

– Его там спрячут.

Он крепче сжал ладонями мой подбородок, провел большими пальцами по моим губам, будто пытаясь стереть то, что я сказала:

– Я прячу вас не потому, что стыжусь. А потому, что хочу связать с вами жизнь. Но я не могу связать жизнь с Робертом Шертлиффом.

– И что потом? Что будет после того, как вы… меня спрячете?

Он скрипнул зубами, протестуя против этих слов, но не стал возражать:

– Когда я сложу с себя обязанности командующего, мы уедем в Ленокс.