В первую ночь я разложила свою скатку как можно дальше от его постели и поставила седельные сумки у самого входа в палатку. Меня пугала мысль, что он решит не ложиться, лишь бы избежать встречи со мной, и тогда Агриппа – или другой внимательный наблюдатель – поймет, что что-то неладно. Но когда в лагере все стихло, он проскользнул за полог, снял сапоги и растянулся на постели, которую я для него приготовила.

На следующее утро я пересказала за бритьем наш с Агриппой разговор:

– Он думает, что я огорчила вас. Говорит, вы на взводе всякий раз, когда я рядом.

– Так и есть. – Он поднял на меня свои светлые голубые глаза, и я убрала от его лица бритву, боясь, что от дрожи, бившей меня, рука может дрогнуть.

На следующий вечер он ужинал с генералом Хау и вернулся, когда луна стояла высоко в небе. Я ждала, пока лагерь затихнет и спустится ночь, чтобы уединиться в лесу и спуститься к реке. Я поднялась, чтобы выскользнуть из палатки. Он смотрел на меня.

– Самсон?

– Мне нужно вымыться, – просто сказала я. – И есть еще другие нужды, которые легче удовлетворить в темноте.

– Я пойду с вами и постою на страже.

– Генерал…

Он прижал палец к губам и шикнул на меня, не желая слушать:

– Я пойду с вами.

Я послушно ждала, прижимая к груди мыло и тряпочку для мытья, пока он натягивал сапоги. Корсаж, стягивавший грудь, я сняла, чтобы было легче вымыться, и осталась лишь в штанах и рубашке. Я знала, что не смогу вымыться полностью, потому что одежда не успеет высохнуть, если я ее выстираю.

Мне не требовалось объяснять генералу, что будет странно, если его заметят, но он скрестил на груди руки и остался на месте, когда я углубилась в лес, чтобы справить нужду. Он стоял в той же позе, когда я вернулась обратно.

– Меня не перестает изумлять, что вы продержались так долго, – тихо сказал он. – Я с ужасом думаю, как нелегко вам дались последние полтора года.

– Я решила быть здесь. Все получается, когда ты принял решение.

Мы двинулись к речке, разулись, и я закатала рукава. Генерал снял рубашку и бросил ее на сапоги. Значит, он тоже решил вымыться. Я опустилась на корточки у воды и смочила тряпочку. Мне вдруг стало жарко, у меня перехватило дыхание. Я осторожно принялась мыться, просовывая тряпочку под рубашку, пока генерал беззаботно плескал воду себе на грудь. Тело у него было мускулистое, длинное, без единой унции лишнего жира, грудь чуть поросла волосами. Я взглянула на него, когда он закончил мыться и двинулся назад, к кипе одежды, отряхиваясь на ходу.

– Я скоро, – тихо сказала я.