– Не говорите так.

Мы замолчали, хотя ни он, ни я не готовы были заснуть.

– Вы… когда-нибудь испытывали нужду в их услугах? – спросила я.

– Нужду? Да. Но я ее не удовлетворял. Я бы не поступил так с Элизабет.

Во мне волной поднялось чувство вины, и я ощутила укол совести.

– Джон?

– Да?

Казалось, ему приятно, что я обратилась к нему по имени.

– Что бы подумала о нас… Элизабет?

– Ох, Самсон. Вас это мучает?

– Да, сэр, – призналась я.

Он помолчал, а когда снова заговорил, его голос звучал задумчиво, но без прежнего напряжения:

– Меня многое терзает, но только не мысль об этом. Я не предал Элизабет, и вы тоже ее не предали. Элизабет была бы рада за нас. Она вас обожала.

– Она обожала вас. Думаю, я любила вас с самого начала, потому лишь, что она любила. Ее любовь звучала в каждой строчке и в каждом упоминании, в каждом письме.

Он не стал соглашаться, не стал и возражать, но промолчал, ожидая, что я продолжу.

– Что, если бы она не умерла? Что, если бы находилась здесь? – спросила я.

– Ее здесь нет, – мягко проговорил он. – И никогда не будет. Неважно, что мы с вами станем делать – или не станем, – ее уже не вернуть.

Я так долго обдумывала эти слова, что подумала, не задремал ли он.

– Но ведь я не должна любить вас так, как люблю? – спросила я.