Я думала, что он уступит, как уступал прежде. Особенно теперь, когда разлука с ним представлялась мне пыткой. Я не сомневалась, что он позволит мне быть с ним до конца.

– Вы солдат, находящийся в моем подчинении. Мой адъютант. И неважно, что я знаю, кто вы на самом деле. Важно лишь, что подумают они. – Он махнул рукой в сторону полотняных стенок палатки, обозначая тех, кто спал сейчас в лагере.

– Они думают, что я Роберт Шертлифф.

– Да. И что вы мой подчиненный. Для меня отношения с подчиненными – ответственность, а не возможность получить что-то. Я никогда не искал должностей, суливших славу и власть, и спокойно прожил бы без них остаток жизни, какой бы долгой она ни была. Но это не значит, что у меня нет гордости. Или мне плевать, что обо мне думают… и болтают.

Он замолчал, а когда вновь заговорил, в его голосе звучало раскаяние.

– Но прежде всего… если кто-то увидит меня с юношей, который служит моим адъютантом, если увидят нас с вами вот так, что тогда скажут о моих отношениях с женой?

Я не ожидала подобного поворота. Я затаила дыхание, ощущая, как во мне растет чувство вины.

– Это будет означать… – Его голос дрогнул. – Это будет означать, – начал он опять, уже тверже, – что я все эти годы оставался вдали от Элизабет и она умерла без меня лишь потому, что я предпочитаю иное общество. Но это умалит жертву, которую она принесла. Умалит мою жертву. Я участвовал в этой борьбе не для того, чтобы находиться вдали от жены. И не стану бесчестить ее или дело, в которое верю всей душой, совершая поступки, которые кто-то может превратно истолковать.

– Так, значит, вы женитесь на мне, – прошептала я. – Таково ваше решение.

– Да.

– Но… мы будем жить врозь.

– Да. Какое-то время.

Я опустилась обратно на одеяло и уставилась на полог из ткани, заслонявший от меня звездное небо. На миг мне захотелось взмыть ввысь и полететь, как я летала во сне, оставив все позади. Увидеть то, что мне хотелось увидеть. Побывать там, куда я мечтала попасть. И не чувствовать ничего, лишь одну бесконечную пустоту, без начала и без конца.

– Я не хочу, чтобы это кончилось, – с тоской проговорила я, потому что такой и была правда.

– Если вы станете моей женой, это не кончится. Никогда.

– Я не хочу, чтобы кончилась война, – прошептала я и заставила себя посмотреть ему в глаза.

Он изумленно взглянул на меня. Мои слова его ранили. Но он не понимал. Женщина, которую он, как ему казалось, любил, существовала лишь здесь, и только здесь.