– О господи! – шепчет она.
Георг ворошит тряпье и открывает лицо – мертвое лицо совсем молодого человека, нос у которого почти отъеден грызунами.
– Упокой, Господи, его бедную душу! – говорит Георг. – Давненько мы здесь такого не видели – с последней чумы. Иди по своим делам, милая, а я о нем позабочусь.
Но в лодке ей не удается выкинуть из головы несчастного. Ведь он был чей-то сын, чей-то брат… Невольно она думает о Маркусе. Он сейчас в Риме: климат там мягкий, лето жаркое – а значит, город больше подвержен чуме… нет, не стоит об этом! Такие мысли ни к чему не приведут. Стоит дать волю воображению – и с ума сойдешь от тревоги. Лодка проплывает мимо башенок и флагов дворца Уайтхолл, что высится на берегу реки, над обширным песчаным пляжем, захламленным всяким речным мусором. Не видно ни души, если не считать двух женщин, что, закутавшись в плащи, которые треплет на них пронзительный ветер, пробираются по берегу, увязая в песке. Левина замечает в их позах и движениях нечто знакомое – ощущение физической близости, напоминающее ей о Кэтрин и Джуно. Несколько чаек с криками дерутся из-за обглоданных рыбьих костей. Навстречу плывет другая лодка, поднимает волну, от нее их суденышко кренится, и водяные брызги попадают Левине на юбку.
Лодка подплывает к причалу Уайтхолла; Левина видит, что две женские фигурки уже поднимаются по ступеням к Вестминстерскому дворцу. Интересно было бы написать эту сцену, думает она. Бледная зимняя палитра – и развевающиеся черные плащи. Надо запомнить, как все выглядит, и сохранить в памяти на будущее. Заплатив лодочнику и сойдя на берег, Левина поднимается в гору, проходит через пустой двор и, войдя во дворец, по черной лестнице отправляется в женские покои.
Во дворце тихо, как в могиле. Она тихонько стучит в двери комнат Джуно, где чаще всего можно застать Кэтрин, но никто не откликается. Толкнув дверь, Левина видит, что в камине еще мерцают угли, по комнате разбросана разная одежда, однако девушек нигде нет, да и зверинца Кэтрин не видно. Все ее инстинкты кричат: что-то здесь не так! Память затопляют образы: вот Кэтрин при всем честном народе картинно падает в обморок… вот две женские фигуры карабкаются по лестнице к Вестминстерскому дворцу… Эхом отдаются в голове слова Николаса: «Она что-то замышляла с подругой… у них что-то на уме…». Но что? Сама не зная, что ищет, Левина принимается шарить в грудах одежды, в белье. Ее охватывает смятение, все больше напоминающее ужас. Открывает сборник стихов, читает на фронтисписе: «