Кэтрин собственный сверток не открывает, а незаметно прячет под юбки. Мне тоже не терпится узнать, что там. Должно быть, записка, в которой Хертфорд сообщает о скором возвращении. Очень надеюсь – ведь это положит конец мучениям моей бедной сестры; хотя, конечно, остается вопрос, как признаться королеве. Но, мне кажется, приезд Хертфорда решит и эту задачу. Он вернется, объяснится, и все будет хорошо. Если повезет, нам разрешат покинуть двор: вот будет счастье!

– Китти, милая, хочу поискать здесь уборную, не составишь мне компанию? – говорю я; это предлог, чтобы остаться с ней наедине.

– Конечно, сестренка, – отвечает она.

Щеки у нее раскраснелись, глаза горят, она едва сдерживает возбуждение. Мы спешим по коридору, не очень понимая, куда идти: в этом замке никто из нас прежде не был. Наконец находим небольшую музыкальную комнату со спинетом и зажженными перед ним свечами.

Кэтрин подносит сверток к лицу, вдыхает, словно надеется, что на нем остался запах Хертфорда, а потом, улыбаясь до ушей, неловкими пальцами разрывает оберточную бумагу. Внутри – пара браслетов, таких же, как у всех остальных.

– О-о… – говорит она, и улыбка ее меркнет.

Подбирает оберточную бумагу, осматривает, проверяя, не пропустила ли письмо или записку. Однако больше в свертке ничего нет. Браслеты со звоном падают на пол, а Кэтрин закрывает лицо руками.

– Уверена, это просто предосторожность, – говорю я. – На случай, если бы сверток вскрыла не ты. Не отчаивайся, наверняка он прислал письмо! Должно быть, оно у Генри Сеймура. Пойдем, Киска, поищем его.

Она молча поднимается и идет к дверям, оставив браслеты на полу. Я подбираю их и протягиваю ей.

– Веди себя как обычно! Если не наденешь, это заметят и начнут задавать вопросы.

Покорно, словно ребенок, она протягивает руку, и я надеваю браслеты ей на запястье. Потом сама подбираю обертку и осматриваю ее со всех сторон, на случай если она что-то упустила. Но Кэтрин права: здесь ни слова от Хертфорда.

Когда мы возвращаемся, Генри Сеймур еще здесь, заигрывает с одной из фрейлин. Я отвожу его в сторону и аккуратно спрашиваю, не было ли в посылке еще чего-то для моей сестры; но он качает головой и разводит руками, и с виноватым видом одними губами отвечает: «Ничего!»

Я раздумываю, не довериться ли ему. Может быть, рассказать все и попросить его связаться с братом – на случай, если письма Кэтрин просто до него не дошли? Однако чем больше об этом думаю, тем менее это кажется вероятным. Сестра написала несколько писем: куда они могли пропасть? Намного вероятнее, что Хертфорд просто ее покинул. Не он первый, не он последний, кто бросает девушку в таком положении. И я решаю, что лучше не говорить ничего. Чем меньше людей об этом знает, тем меньше опасений, что тайна выйдет наружу… хотя рано или поздно тайное станет явным, хотим мы того или нет.