По крутой лестнице поднимаюсь с трудом, с помощью Уорнера.

– Дама в вашем положении, – бормочет он, – и в таком месте! Не дело это!

Мы входим в просторную круглую комнату с рядом узких оконных проемов, расположенных через одинаковые промежутки, откуда открывается вид на Темзу. Я вижу, что комендант и его жена расстарались для меня: над кроватью парчовый балдахин, в нише возле одного окна красное бархатное кресло, рядом пурпурная подушка и пара скамеек для ног. Геркулес уже сидит на полу и выкусывает себе шерсть: похоже, он тут вполне освоился.

Леди Уорнер здоровается со мной и сразу предлагает отдохнуть.

– Но, может быть, вы хотите сначала взглянуть на окрестности, – добавляет она и ведет меня на парапет, где имеется довольно широкий переход, соединяющий мою башню с соседней. – Это башня Бошан, – говорит она, когда я спрашиваю, как она называется.

– Там держали сестру? – снова спрашиваю я. Сама не понимаю, почему мне так важно это узнать.

Леди Уорнер смотрит на меня с некоторой робостью. Она лет на десять моложе своего мужа, и кожа у нее такая гладкая, что хочется потрогать – словно веленевая бумага, на какой печатают Библии. Представляю, как он ее колет своей огромной бородой!

– Нет, вряд ли, – покачав головой, отвечает она. – Насколько я понимаю, там держали ее мужа, но не совсем уверена. В то время меня здесь не было.

– Гилфорд Дадли… – Давным-давно я не произносила вслух это имя.

Он тоже умер. Помню, как впервые увидела его на нашей двойной свадьбе: он был очень красив, однако Джейн на него и не смотрела – не то что я с Гарри Гербертом; я-то не могла глаз оторвать от своего жениха! За первой свадьбой приходит на мысль вторая: дорогая Джуно и безымянный священник, мы с Хертфордом перед ним на коленях, сплетя руки – и кто-то отчаянно колотит во входную дверь. Воспоминания о муже наплывают как-то частями: вот запах пота и лошади, на которой он скакал верхом, вот полукружья ногтей с полосками грязи под ними, вот его неотступный, страстный взгляд. Вместе с этими воспоминаниями приходит тоска: что бы он ни сделал – или не сделал – я хочу быть с ним! Должно быть, это и есть любовь, та, что сильна словно смерть. Призраки прошлого обступают меня: Джейн, Джуно, отец – они вырастают рядом с моим любимым; но я отгоняю эти образы. Все будет хорошо, надо только не думать о плохом. Ни о тех, кого нет рядом, ни о покойниках, ни о самой смерти. Не думать. Пусть это станет моим правилом здесь, в Тауэре.

– Не хотите ли отдохнуть? – спрашивает леди Уорнер; тут только я понимаю, что полужива от усталости и, должно быть, по мне заметно. – Прилягте, миледи. Я уже приказала кухарке приготовить для вас холодный огуречный сок. Сама с удовольствием его пила, когда ждала ребенка. Прикажу служанке принести его сюда. Служанку зовут Нэн, она милая девушка и позаботится обо всем, что вам нужно.