Мимо проходит разодетый в пух и прах Дадли с парой своих приближенных и пегой борзой; женщины приседают в реверансе. При виде борзой Левина чувствует укол в сердце; собака напоминает ей о Герое, умершем в Брюгге. Она скучает по своему верному спутнику, хоть он и прожил долгий собачий век. А Дадли заметно приободрился. Поговаривают, судьба Сесила сейчас висит на волоске: королева подозревает, что за тайным браком Кэтрин стоял он, что это часть задуманного им заговора. В самом деле, выглядит подозрительно: появление ребенка очень на руку реформатам, а Сесил, как и они, готов на все, чтобы не подпустить к английскому престолу королеву Шотландскую. Елизавета упорно держится срединного пути, не давая ни одной фракции взять верх над другой. Левина вспоминает ужасы правления Марии Тюдор. В то время хотя бы было ясно, кто враг; теперь же невозможно понять, кто на чьей стороне в мире, где пару влюбленных, тайно обвенчавшихся, потому что не могли жить друг без друга, можно обвинить в измене и поставить на грань гибели. Так или иначе звезда Сесила меркнет, а Дадли – снова восходит. Словно эти двое раскачиваются на дьявольских качелях.
– Какой же он наглый! – шепчет Мэри, кивнув в сторону Дадли. – Все еще надеется на ней жениться.
– А она за него пойдет? – спрашивает Левина.
– Нет. Думаю, королева вообще не выйдет замуж.
– В самом деле? – Левина помнит Елизавету еще девочкой – и уже тогда в ней кипели страсти; трудно представить, что эта женщина предпочтет остаться одинокой.
– Мне кажется, она не захочет ни с кем делить власть.
– Может быть, ты и права, – задумчиво отвечает Левина, впечатленная ее проницательностью.
– Не уезжай, Левина! Побудь при дворе. Пегги будет рада с тобой повидаться.
– Пегги снова здесь? – Приятно слышать; по крайней мере, Мэри здесь не одна.
– Да, недавно вернулась.
– Я бы с удовольствием, но должна вернуться домой. Меня долго не было, и, должно быть, там все пришло в упадок. Всегда опасно оставлять дом на слуг.
– А твой муж вернулся с тобой? – спрашивает Мэри.
– Увы, нет, – коротко отвечает Левина, стараясь не думать ни о Георге, ни о его страсти к этой Лотте.
С Левиной он держался отстраненно, холодно отвечал на страстные мольбы, отказывался вернуться с ней в Англию, а услышав, что она срочно возвращается из-за беды с Кэтрин Грей, пришел в ярость. «Вот, пожалуйста! – сказал он. – Ты еще утверждаешь, будто мне не на что обижаться?» Каким-то чудом Левина сумела сдержаться и не напомнить ему, что после выхода в отставку он живет на ее заработок, что и к своей Лотте уехал на ее деньги, и что весь доход семьи –