– Нет, Несса. Я должен все сделать сам.

Она понимающе кивнула и, положив рисунок на стул, направилась к двери. В маленькой детской с окнами во двор вдруг стало слишком тесно от воспоминаний – и, похоже, не ему одному.

– Если тебе нужна будет эмаль, – сказала Ванесса, обернувшись, – я помогу.

Что чувствуют правители держав, подписывая мирный договор? Вряд ли они считают себя победителями. Но это была – победа.

Теперь оставалось лишь повидать отца и позавтракать, а затем – снова к работе. Надо спешить: времени мало. Он представил, как войдет сегодня в мастерскую, и усмехнулся. Из всех, кто там работает, лишь двое помнят его за верстаком. А вот что помнят его собственные руки – это только предстоит выяснить.

Массивное черное кресло в директорском кабинете уже пару лет как стояло пустым – полчаса еженедельных собраний не в счет – но, увы, пустота эта была лишь формальной, как и отцовские сетования о том, что пора на покой. А нынче утром кресло было занято основательно и безнадежно.

– Тебе что, трудно было позвонить? – проворчал отец, когда Джеффри прикрыл за собой дверь. – Тетка ведь волнуется. Я понимаю, конечно, все эти твои дела…

– Да, – сказал он невозмутимо. – Прости.

– Почему ты не в магазине?

– Я сегодня занят.

– Чем, позволь поинтересоваться?

– У меня заказ.

Отец неторопливо пригладил ногтем полинявший ус.

– А я думал, Отто решил меня разыграть на старости лет. Значит, будешь работать?

– Буду.

Он глубоко вздохнул и, опершись на стол обеими пятернями, с усилием поднялся. Вспомнился дед, который до самой смерти оставался поджарым и колесил на своем «пауке» по всему побережью. А сам он – неужели в старости он будет таким вот немощным?

– Никогда я не мог тебя раскусить, – хмуро сказал отец. – Чего ты хотел, к чему стремился… Боб, тот весь был как на ладони. Вот, кстати, прислал сегодня, глянь. Феба, красавица…

В конверте лежало письмо, написанное колоссальным, как поступь слона, почерком брата, и студийная фотография, с которой смотрела темноволосая щекастая девочка в кружевом воротнике. За год мало что изменилось: она была все так же похожа на цыганистую, смуглую Мюриель.

– Мои будут лучше, – сказал Джеффри. – Извини, у меня дел по горло…

Пожалуй, для одного дня изумленных взглядов было достаточно. Он приготовился к допросам и нотациям, но отец как-то сразу сдался и только рукой махнул. Он выглядел усталым. Видимо, не только Ванесса не спала в эту ночь, и мысль об этом рождала внутри что-то полузабытое и неудобное, похожее на чувство вины.