Город тонул в лете – душном, пыльном – и дьявольски ясное небо, чуть припорошенное пеплом, не давало надежд на спасение. Сейчас надо быть у моря, в Сент-Килде – где, между прочим, у них есть дом. Хороший каменный дом, купленный дедом в тот год, когда он отошел от дел. До сих пор отчетливо помнились воскресные визиты к ним. Бабушка, уже полуслепая, гладила его по голове невесомой костистой рукой и возвращалась за прялку. Ей не нужно было видеть: пальцы сами знали свою работу. И все время она пела, качая педаль, – пела ради ритма, одни и те же монотонные, скорбные песни на чужом языке. Мелодия словно бы вплеталась в нить, и Джеффри думал, что тот, кто наденет на себя одежду из спряденной шерсти, сможет опять услышать эту музыку.

Официантка в «Кристалле» нескрываемо удивилась его раннему визиту; сам же он был поглощен теперь мыслями о дедовом наследстве. Конечно, Боб имеет на него куда больше прав. Но зачем ему, живущему за границей, этот дом? Сдавать внаем, как сейчас? Продать? Нет уж, родовому гнезду найдется применение получше. Оно, кажется, невелико: четыре спальни наверху, шесть акров земли в общей сложности; но зато – длинная каменная галерея, обращенная к морю. На первые несколько лет вполне хватит, а потом можно и достроить. Осталось как-то заполучить этот дом – сущая безделица для того, кто сегодня справился с задачей посложней. С невыполнимой задачей.

40. Каррум

40. Каррум

Могла ли она предположить год назад, что будет встречать свой самый важный, двадцать первый день рождения на пустынном морском берегу? Могла ли мечтать – нет, не о свободе и независимости, а всего лишь о пикнике, который устроят в ее честь друзья? Весело постукивал в зарослях топор – это мужчины рубили колышки для палаток; соленый ветер ерошил кроны деревьев, густые, как собачья шерсть; и отсюда, с этого берега, день ее ушедшего двадцатилетия казался еще более печальным. Агата забыла тогда прислать открытку: мистер Клиффорд в невыносимых муках доживал последние недели. Миссис Фоссетт произнесла за обедом церемонную поздравительную речь, а отец – в этом не было сомнений – подсчитывал, сколько лет исполнилось бы сейчас Адриану. Хотелось крикнуть: «Посмотри же на меня! Я твоя дочь!», но она лишь повторяла, как заведенная: «Спасибо. Спасибо».

– Пойдем к реке, – Ванесса махнула ей рукой. – Они еще долго будут возиться.

Был отлив, и море поблескивало где-то вдалеке, за широкой полосой пляжа. Слева темнели, теряясь в дымке, далекие очертания полуострова Морнингтон, огибающего залив. Дни по-прежнему стояли жаркие, но здесь, за городом, это не приносило страданий; напротив, приятно было думать о воде, в которую ей предстояло – впервые в жизни – окунуться. Миновав станцию, они вышли к устью тихой бирюзовой реки. Два узких деревянных моста соединяли ее песчаные берега: один для поездов, другой для пешеходов и экипажей. Одинокий рыбак неподвижно стоял у перил, подперев голову рукой.