— Семья — это Божий промысел, — ерничал Чингиз.

— Хрена с два! Хитрит Боженька. Сам-то был холостым, все норовил на халяву порезвиться. Эта понтяра с Девой Марией, с непорочным зачатием, никакие алименты не пришьешь.

— Не богохульничайте, Хирург, — смеялся Чингиз. — Вам еще предстоит повидаться с Отцом нашим, Господом.

— Так меня к нему и пустили. Там бюрократии не меньше, чем у наших сраных демократов. Посмотришь, эти демократы еще дадут нам прикурить. Ты вот подумай, — Саенков показал рукой на металлический защитный козырек, что крылом торчал в стене дома, рядом с подъездом. — Телефон-автомат… При коммунистах его прятали в будку. Разговаривай, о чем хочешь, тебя не слышно, не видно. А при демократах?

Любой прохожий знает, о чем ты болтаешь и как выглядишь. Вот тебе и демократия! Круговой сыск. Тогда хоть система тебя на крючке держала, а теперь друг друга на крючке держим. Самые мерзкие стороны человеческой натуры разбудили, демократы хреновы, ослы троянские.

С лязгом и грохотом, оберегая бутылки от удара железной двери лифта, они покинули клеть. Чингиз поставил кейс на пол. Поначалу он хотел достать ключи, но потом решил позвонить — вдруг Целлулоидов уже дома?

И не ошибся. Вася Целлулоидов, в драном домашнем одеянии, переводил взгляд от хозяина к незнакомому потертому мужичку, задержался на золотистых бутылочных нашлепках.

— Во, бля! Я тоже купил такое пиво, — радостно объявил Целлулоидов. — На углу брали, да?

Чингиз вошел в прихожую, втягивая за собой Саенкова.

— Рассчитайся с гражданином, как скажет, — приказал Чингиз. — И сверху кинь половину за услуги. — Он снял пальто, повесил на крючок и, обернувшись к Саенкову, проговорил суховато: — Я с вами прощаюсь. Позвоню, если что. Телефон у меня есть, — Чингиз подхватил кейс и ушел в комнату.

Саенков, озадаченный столь стремительной концовкой, лишь пожал плечами…

Комната выглядела опрятно, даже пол блестел натертой мастикой. Вася Целлулоидов оказался большим чистюлей и прилежным поваром, даже жаль, что собирается съехать, надыбал себе где-то на Васильевском острове крышу. Чингиз подозревал, что дело не обошлось без женщины, — Вася каждый вечер исчезал, нагладив до бритвенной остроты свои единственные серые шкары. И в деле Целлулоидов оказался на редкость исполнительным и работоспособным. Изучив по карте город, он без шума и лишней болтовни выполнял поручения Чингиза — контрагенты были Васей довольны… Как он проболтался с этими лесобилетами, непонятно.

Стукнула наружная дверь, и вскоре Целлулоидов вернулся в комнату.