Старики, кто побойчее, горласто ввинчивались в очередь и, набив кошелки немецким пивом, покидали магазин с тем, чтобы тут же, у входа, открыто реализовывать свою добычу с некоторой наценкой.

Чингиз Джасоев пиво любил, но в очереди стоять ему не хотелось. Ближе всех из кротких спекулянтов расположился мятый мужичок. Из торбы плетеной кожи, что притулилась на подоконнике, торчало множество пивных бутылок в золотистых шляпках.

— Покупаю все, оптом, — объявил Чингиз, окидывая взглядом торбу. — Только не во что мне взять. Я живу рядом, на Рубинштейна. Плата за доставку отдельная.

Продавец согласно крякнул, подобрал смуглой рукой плетеные ручки торбы. Опасливо тренькнули бутылки.

— Черт, еще раскокаю, — озадаченно произнес продавец и зашагал следом за покупателем-оптовиком. — Да не спеши, ты! И впрямь раскокаю товар! — крикнул он в спину покупателя через головы прохожих.

Чингиз остановился, обернулся, вгляделся в прикрытое широким козырьком лицо мужичка.

— Хирург?! — изумленно воскликнул Чингиз. — Вы ли это?

Мужичок откинул со лба фуражку и уставился на своего покупателя. Блеклые глазки в красных утомленных ободочках сузились, собирая в уголках маленькие морщинки.

— Конечно, Хирург! Господин Саенков, — признал Чингиз в затруханном мужичке отставного врача «скорой помощи», известного фарц-мажора Саенкова.

— Чингиз, что ли? — Саенков крутил сплющенной башкой. — Ну и ну… Топай, топай! Тяжело ведь мне, — он поравнялся со своим покупателем.

Чингиз протянул свободную руку и перенял у Саенкова одну из двух плетеных ручек.

Дальше они пошли рядом, перегородив наполовину тротуар, — Чингиз с кейсом, в ярком роскошном пальто и Саенков, тертый мужичок, в плаще, точно из помойного отстойника. Прохожие обтекали их, посылая вслед змеиные «матки» — кто про себя, а кто и вслух. Свернув на тихую улицу Рубинштейна, можно было замедлить шаг, перекинуться словом, здесь Чингиз себя чувствовал уютно, как дома.

— Закурим, Хирург? — предложил он. — Правда, у меня «Беломор».

— Сойдет, — великодушно согласился Саенков. — Я давно употребляю «Памир». Неплохой сорт, только гаснет, паскуда, все время надо спичками его подбодрять. Гони свой «Беломор».

Они поставили торбу на асфальт и закурили.

Щеки Саенкова ощетинились своей колючкой и, втягиваясь, казалось, соединяются где-то в глубине щербатого рта. А ведь каким молодцом был Хирург. Чингиз по ранним своим фарцовым тропинкам водил к нему домой серьезных клиентов. И те покидали Хирурга довольные, прихватив с собой нестыдные и дорогие вещи. Широко фарцевал Хирург, крутую имел копейку. И вдруг эта встреча, с пивными бутылками…