— Как ваша крошка?

— Спасибо, ничего.

— Желудок бы не расстроила…

Пирошка смотрела на тетю, на множество пестрых платьев, яркие торты, цветные тарелки и нетерпеливо ерзала на стуле.

Слова тети ее очень удивили, тем более что та за ужином ела больше всех. Да и остальные гости ужасно много ели. Выпили кофе со сливками, затем последовало жаркое, торты, фрукты, сыр, а они все еще не насытились. Толстая дама, которой все делали комплименты, уверяя, что она похудела за лето в Мариенбаде, брала уже третий кусок торта со сбитыми сливками. А шум все нарастал. Уже и пожилые господа что-то кричали. Разошлись вовсю. Бородатый дяденька поднялся с бокалом в руке и начал говорить. Пирошка слушала внимательно, но не понимала ни единого слова и не знала, сердится толстый господин или только шутит. Он широко разевал рот, лицо его налилось кровью. Сине-лиловые жилы набухли на мясистом лбу. Брови угрожающе прыгали, глаза блестели и сверкали. Он выкрикивал:

— Дружба, которая связывает нас с этим домом, вернее, любовь, которая охватывает каждого, кто вступает в этот храм, если можно так выразиться… в этот храм, который…

Пирошка во все глаза смотрела на орущего господина.

Он был похож на папу, когда тот бранит прислугу. Но все вокруг улыбались, глядя на него, и не плакали, а махали руками, кричали «правильно» и стучали вилками. Пирошка посматривала то на толстого господина, то на гостей. Она не знала, смеяться ей или плакать. Нос у нее чесался, глаза горели, в груди щекотало от какого-то смутного страха. А за дверями на кухне непрерывно трещали электрические звонки. Сновала прислуга, хлопали двери. Слова — напрасно пыталась она отогнать их — сердито, как осы, жужжали вокруг. В ушах звенело. Затем старый господин высоко поднял бокал, и что тут началось! Гости все разом заговорили, повскакали с мест, тарелки задребезжали так, словно разбились на миллион мелких осколков. В соседней комнате двигали мебель. Пирошке все казалось дурным сном, от которого хотелось поскорее очнуться. Но напрасно она таращила глаза. Гости не исчезали. В коридоре появились цыгане. Они канифолили смычки, настраивали скрипки, играли туш после тостов. Девочка боялась, что потолок обрушится, гостей засыплет каменной пылью и дом развалится. Нос ей щекотал тошнотворный запах серных спичек. Какой-то молодой господин подскочил к роялю и сердито ударил по клавишам, словно хотел наказать их. В тоскливом кошачьем концерте сливались невнятные голоса мужчин, хихиканье дам и девиц.

Пирошка хотела встать, но не смогла. Она в ужасе обвела глазами комнату. Лицо ее покрылось смертельной бледностью.