— Подымись, ненаглядный… — горячечно шепчет Гришка. — Подымись, кому говорю, патроны достать надо! — Гришка шарит под Васюхой в поисках патронов, которые положил туда, чтобы не отмокли. Там же лежит пачка пороха, под подушкой. Завернутые в два целлофановых мешочка пыжи, дробь и капсюли. — Ну, быстро, быстро…

— Гриш… Исть хочу… — жалобно скулит Васюха. — Гриш…

— Заткнись, дубина… — Гришка, выглядывая из будки, переламывает ружье и вставляет два патрона. — Ч-ч-черт, не достану…

— А? — Васюха смотрит вверх, пытаясь увидеть то, что видит Гришка. — Что?

— Что! Смотри кто… Да не там, во-о-он… Насиделся после дождя, наголодался, на охоту вылетел… Палыч говорит, за него полштуки могут дать… Если на чучело… Да лежи ты, дубина. Лежи… Если подстрелю, открою банку тушенки. На праздник оставил — супчик сварганим. Лежи.

Гришка выходит из будки, идет мимо ульев, поглядывая как бы невзначай вверх, на степного орла, медленно кружащегося над самой пасекой. Идет Гришка шагом особенным. Так, будто и не идет совсем. Словно стоит на месте. Ружье наизготове, голова строго прямо, глаза закатаны вверх, внимательно следящие за птицей, свободно раскинувшей могучие крылья в голубых небесах. Медленно поднимает ружье, целится.

Васюха уже стоит в проеме двери, и когда звонко, как пощечина, цокает выстрел и плечо Гришкино отваливается, а из ствола прыскает дымок, как из маленькой трубы тепловоза, когда тот, на секунду прервавшись, начинает гудеть с новой силой, — Васюха растерянно мигает. Первый раз в жизни он видит, как хотят, желают, жаждут убить и… смотрит в проем двери и… пугается не меньше Альфы, дернувшейся в будке.

Альфа подняла голову вверх, таращит красный зрачок из полутьмы будки. Васюха смотрит на нее из человеческой будки, как бы спрашивая: «Что это, Альфа? Как назвать? Вот это и есть выстрел? Значит, вот что такое выстрел? И после него наступает… Что?»

Васюха выглядывает из будки и смотрит вверх. Орел, широко взмахивая крыльями, резко набирает высоту, поднимаясь вверх, улетает, грузно, тяжело и в то же время так плавно и… И опять Васюха еще не знает названия тому, как он улетает, этот орел. Его глаза смотрят на орла, как сегодня смотрели в темноте на увеличивающуюся щель в двери, как на проходящие близко-близко вагоны, на эту степь, его глаза все это видят впервые, а душа не успевает отозваться, не успевает прочувствовать и пожалеть, удивиться или разгневаться. Так много впечатлений за эти несколько дней и ночей. Так много…

— Не попал! Не попал! — совсем еще по-детски, со злостью кричит Гришка и, перепрыгивая через промоины, бежит на дорогу, дальше, дальше, внезапно резко останавливается, приседает, чуть ли не падая в грязь. Долго и старательно целится…