— Это поэзия.

Она не собиралась говорить это и пожалела о своих словах в тот же момент, когда слово «поэзия» вылетело и полетело стрекозой вокруг почтового отделения. Я посмотрела на дверь, желая убедиться, что она закрыта.

— Понятно.

— Вообще-то, миссис Прендергаст, могу ли я попросить вас об одолжении?

— Да?

— Когда письмо придет. Из Лондона.

— Да?

— Можно вас попросить, чтобы Пэта придержал его здесь для нас?

Мы Суейны. Мы уже занесены в журнал посещаемости нашего округа. В этом журнале с рельефным пейслийским узором[662] мы числимся как Странные чудики. Миссис Прендергаст поджала губы, ставшие похожими на щель в почтовом ящике, но мне кажется, что Эней и Наше Горе прошли через нее.

— Мне хочется, чтобы это стало сюрпризом, — сказала Мама.

Я была на заднем плане и показала миссис Прендергаст Несчастную Рут, Обреченное Дитя, мои щеки были притворно впалыми, а глаза безумно увеличенными.

— Понятно.

Дверь открылась, и вернулась Морин Боуэ.

— Субсидия существует, — сказала она почти так, как вы сказали бы «Бог существует».

Сохраняя образцовое спокойствие, миссис Прендергаст сдвинула наш пакет вдоль прилавка под табличку «Исходящая почта» и кивнула моей Маме, но не двинув головой, а лишь показав глазами.