– Гм. И вы говорите, Аннагрет вам помогла?

– Это было ужасно. Но – да. Помогла. Ее мать вышла замуж за очень скверного человека. Мне приходится жить с тем, что я сделал, и притом какая-то часть меня ни о чем не сожалеет.

– И если про это станет известно, тут и конец мистеру Чистеру.

– Конец Проекту, я бы сказал.

– А Проект – это вы. Ваш продукт – вы сами.

– Это ваше мнение.

У Пип резко стиснуло грудь, ее потянуло на рвоту. “Вы мне противны”, – слетело с языка. Вспышка застала ее врасплох. Она кое-как выбралась из отсека, на ходу потянулась обратно за рюкзачком, схватила его и выбежала на тротуар. Затошнило ее, что ли? Да. Она рухнула на колени под фонарем и выпустила изо рта темную струю.

Она все еще стояла на четвереньках, когда Андреас присел подле нее на корточки и положил ладони ей на плечи. Какое-то время ничего не говорил, только мягко поглаживал ее по плечам.

– Вам надо поесть, – сказал он наконец. – Думаю, это поможет.

Она кивнула. Она была в его власти – куда, спрашивается, она могла уйти? И плечи, надо признать, он ей гладил ласково. Никогда еще мужчина, годящийся ей в отцы, не трогал ее так. Она позволила отвести себя обратно в отсек, где он заказал ей омлет и картошку фри.

Съев часть омлета, она снова начала пить – пить усердно, большими глотками. В алкогольном тумане звучали слова, которые он произносил, много слов о его преступлении, об Аннагрет, о Восточной Германии, об интернете, о его матери и отце, о честности и нечестности, о разрыве с Тони Филд – и, помимо звучащих слов, был глубинный безмолвный язык намерения, язык, символом которого была деревянная ложка. Обработка, которой подвергался сейчас ее мозг, была куда более длительной и далеко идущей, чем первая. Толком следить за тем, что говорилось хоть на каком-нибудь из двух языков, было трудно, вербальный и невербальный потоки отвлекали ее друг от друга, и она к тому же все больше пьянела. Так или иначе, когда опустела вторая бутылка вина, когда Андреас расплатился с официантом и они вернулись в отель “Кортес”, где ждал Педро и ждал “ленд-крузер”, она обнаружила, что неважно, противен ей Андреас или нет.

– К полуночи вы будете дома, – говорил он между тем. – Можете сочинить любую историю. Сломанный зуб, внезапная стоматологическая проблема – что хотите. Коллин останется вашей подругой.

Педро открыл перед ней дверь машины.

– Погодите, – сказала Пип. – Можно я немного полежу у себя в номере? Час, не больше. Голова слегка кружится.

Андреас посмотрел на часы. Ясно было – он хочет, чтобы она поехала сразу; но не менее ясно было, что он теперь не может ей приказывать.