— Как же вы это не знаете, а еще в офицерах ходите. Чингиз промолчал, насупился. Разговор ему был явно не по душе. Но Курагина уже нельзя было остановить.

— Мы, казаки, — он сжимал свои большие кулаки и потрясал ими, — и саблей, и пикой, и камчой многих били. И царям Романовым от нас доставалось. И среди тех, храбрых, были и мои предки.

— Твои предки? Ну расскажи, атаман, кто были твои предки? — Это его несколько заинтересовало.

Курагин, прихвастывая, путая слышанное когда-то от родителей со своим досужим вымыслом, поведал Чингизу свою родословную.

Оказывается, происходил он от Рамазановых, влиятельных татар Золотой орды. При Грозном Рамазановы приняли христианство и, по словам атамана, чуть ли не в князья вышли. Дед Курагина Евдоким в войне со шведами показал себя героем и был замечен Петром Первым. Петр сделал его своим адъютантом. В рослого, мужественного, красивого Евдокима влюбилась молоденькая дочка императора рыжеволосая легкомысленная Елизавета. Евдоким пренебрег ее вниманием. Елизавета, ставшая впоследствии императрицей, сумела сделать так, что Евдокиму по ложному жестокому наговору отрубили голову, а детей его выслали на Дон. Позднее потомок Рамазанова, казачий сотник Алексей Курагин, храбро сражался в русско-турецкой войне, вернулся на Дон уже атаманом.

— А его внук и мой отец Андрей Павлович Курагин, был атаманом уже на Яике, на Урале, в одной из небольших станиц, — продолжал рыбак. — Рос я озорником, рвения к наукам не проявлял. Служил, как все казаки, и дослужился до есаула. Вот тут меня взял в помощники атаман Лопатин, человек крутой и несправедливый. Довел он меня придирками до преступления. Разозлился я однажды и поджег его дом. И очутился на каторге, золото копал. Жил — никто не позавидует. Работа — не приведи господь. Вволюшку хлебнул горя. И бежал оттуда. Ясно?

— Ясно-то ясно. А сюда ты как попал?

— Рассказывать слишком долго.

— А власти о тебе знают? Не трогают тебя?

— Знают. Таких беглецов, как я, в этом краю хватает. По всей Сибири они бродят, селятся, где поудобней и незаметней. И в нашей степи так. Власти нас не трогают. Рукой махнули. Всех обратно на каторгу не вернешь. Разве уж самых опасных!

Чингизу не очень хотелось продолжать эту беседу и он стал расспрашивать Курагина о рыбацком поселке, о рыбаках.

В годы большого улова, рассказывал Курагин, и рыбаков прибавлялось. В годы, когда рыба ловилась плохо, уходили и рыбаки. Порою их оставался какой-нибудь десяток. А в прибыльное лето съезжались сотни. Приходили и уходили. И не принято было спрашивать — откуда пришел, куда уходишь? Рыбаки из окрестных сел и аулов скот не приводили. У беглецов его вообще не было.