— Вы в первый раз в этом обществе и, говоря правду, мало подходите к нему; если вы хотите открыть дорогу своему таланту, то она должна быть иная, чем та, которая начинается здесь. Меня зовут маркиз Вальмори, — продолжал он с небольшим поклоном, — у меня большие связи в свете, в настоящем большом свете. Если вам нужен друг, готовый помочь словом и делом, то вот вам моя рука. Я предлагаю искренно и без всякой задней мысли, — прибавил он поспешно, заметив неудовольствие на покрасневшем лице Джулии. — Позвольте мне бывать у вас и беседовать о вашей будущности — доверие не приходит сразу, но я надеюсь убедить вас в том, что вы можете доверяться мне.

Джулия медленно подняла на него глаза.

— Благодарю вас, маркиз, — сказала она мягким, спокойным тоном, — у меня достанет сил идти своей дорогой, которую я вполне обсудила.

Прежде чем молодой человек успел ответить, в салоне произошло некоторое волнение. Де л'Эстрада обходила гостей, приглашая их образовать кружок, потом ввела в средину его Агар и с важным видом объявила, что великая артистка готова начать чтение.

Агар обвела взглядом всё общество, лёгкая, тонкая улыбка показалась на её губах, и, помолчав с минуту, она начала звучным, богатым модуляциями голосом, стихотворение Виктора Гюго «1811». Чудные стихи лились из её уст, возникал титанический образ Наполеона, поставившего ногу на ступеньки престола судьбы и готового вырвать скипетр из рук вечного рока, как вырывал он скипетры из рук земных владык, с гордыми словами: L'avenir est a moi ![54] И когда потом эта высокая бледная женщина в чёрной одежде, стоявшая подобно изваянию, с поднятой рукой, с сияющим взором, произнесла тихим, западающим в душу тоном простой ответ, посылаемый небом исполинскому цезарю: L'avenir est a Dieu! [55], тогда содрогнулось даже это общество, которое так мало привыкло помышлять о Боге и о будущем. Одна только Джулия погрузилась в саму себя — её сердце было потрясено до глубины, и виделся ей ангел с пламенным мечом, спускавшийся с чёрной тучи будущего на это внутренне гнилое общество, чтобы возвестить ему смертный приговор.

Казалось, никто не находил слов выразить похвалу чтению, да и сама Агар, по-видимому, не ожидала похвал, а в задумчивом молчании стояла она несколько минут, потом повернулась к Джулии, которая, опершись на пианино, грустно смотрела на артистку, чтение которой произвело на неё столь сильное впечатление.

— Я вас ещё не поблагодарила, — сказала Агар с дружеской улыбкой, — за то удовольствие, которое вы доставили мне своим пением; во всё время моего чтения раздавалась в моей душе эта музыка и её исполнение.