Пришёл старый камердинер короля и остановился в нескольких шагах от него.

— Граф Платен и господин Дюринг спрашивают, угодно ли вашему величеству принять их.

— Дюринг! — вскричал король. — Он приехал из Голландии. — Я готов видеть их обоих!

— Могу ли я просить ваше величество сделать распоряжение относительно обеда? — сказал граф Ведель. — Приехали граф и графиня Вальдштейн.

— Граф и графиня Вальдштейн! — вскричал король. — Я буду очень рад видеть их! Пригласите их немедленно, а также Рейшаха, графа Платена и Дюринга. До свиданья, дочка! До свиданья, графиня!

И, помахав им рукой, король быстрыми шагами направился к дому, опираясь на руку фон Геймбруха.

В китайской комнате он нашёл графа Платена и капитана Дюринга во флигель-адъютантском мундире.

Осанка у Платена осталась прежняя, но усы и волосы лишились своего блестящего чёрного цвета, и показавшаяся седина гармонировала с постаревшим и нервно-возбуждённым лицом графа.

Король приветствовал обоих глубоко поклонившихся господ и предложил им пройти в его кабинет, который находился рядом с китайской комнатой. Этот кабинет был украшен шотландскими шёлковыми обоями, всюду висели живописные масляные картины, содержание которых было заимствовано из романов Вальтера Скотта.

Георг V сел в кресло перед столом, находившемся посредине комнаты, и, расстегнув сюртук, сказал:

— Очень рад, что вы опять здесь, мой дорогой Дюринг; в каком положении нашли вы эмиграцию? Что там делается?

— Согласно приказанию вашего величества, — отвечал капитан Дюринг, проводя рукой по белокурым усам, я поехал через Париж в Арнгейм, где нашёл довольно значительное количество солдат и несколько офицеров, эмигрировавших из Ганновера, с целью быть в распоряжении вашего величества. Они предполагали, что из люксембургского дела возникнет в Европе война, и потому поспешили достигнуть нейтральной области, в том предположении, что вашему величеству угодно будет сформировать теперь свою армию.

— К сожалению, теперь ничего нельзя сделать, — сказал король, пожимая плечами. — Кто приказал им поступить так? Я ничего не знаю и сожалею об этой преждевременной эмиграции.

— Ваше величество уполномочило некоторых лиц, — отвечал Дюринг, — по-видимому, эти лица сочли удобным настоящий момент и побудили к эмиграции. В подобные минуты, — прибавил он твёрдым голосом, — надобно действовать по своему разумению и на свой страх.

— Так так, — сказал король, — я нисколько не упрекаю тех лиц…

— Не дано ли им сигнала из Парижа? — сказал граф Платен. — В начале эмиграции в Париже было двое офицеров.