— Вам известно, что здешняя полиция, не тревожившая никого из нас по возвращении из Женевы, арестовала некоторых иностранных сочленов и конфисковала их бумаги. Оджер и Кремер, англичане, обратились к покровительству английского посольства, и последнее заступилось за них.

— Сделали бы то же для нас французские посланники? — спросили некоторые члены.

Не отвечая на вопрос, Толен продолжал:

— Арестованным возвратили свободу и после долгого колебания и продолжительных переговоров отдали также и бумаги. В числе последних находилось наше мнение, вследствие чего государственный министр Руэр потребовал к себе Бурдона, как первого подписавшегося под тем мнением.

— А-а! — слышалось со всех сторон. Государственный министр Бурдон, это интересно!

— Теперь я попрошу нашего друга Бурдона сообщить вам об его разговоре с первым министром императора, — сказал Толен.

Бурдон, обративший на себя в эту минуту общее внимание, повернулся к собранию и сказал сухим, однообразным, но чистым, звонким голосом:

— Меня ввели в кабинет государственного министра. Оный…

— Каков был приём? Был ли министр вежлив? — перебили некоторые члены.

— Очень вежлив, — отвечал Бурдон, — предупредителен и ласков. На столе лежала копия с нашего мнения.

— Я читал ваше мнение, — сказал Руэр, — оно сильно заинтересовало меня, и мне весьма приятно видеть, что вопросы, в которых сосредоточиваются высшие интересы рабочих, были предметом глубокого и серьёзного изучения с вашей стороны.

Я молча поклонился.

— Вы не оставите этого мнения в своём архиве, — продолжил министр, — а пожелаете распространить его по Франции?

— Я отвечал утвердительно, ибо цель наша состоит в том, чтобы соединить всех рабочих в одну великую ассоциацию, которая должна стремиться к осуществлению принципов, выраженных в нашем мнении.

Руэр сказал:

— Я не вижу никакого препятствия сообщить эти принципы французским рабочим; они вообще не враждебны существующим основаниям государственного строя. И в такой стране, какова Франция, где воля народа служит законом, где сам государь никогда не забывает, что он только первый исполнитель верховной власти народа, каждый должен иметь право высказывать принципы, которые не ведут к низвержению существующего порядка вещей. Но хотя ничего нельзя возражать против распространения вашего мнения, однако ж в нём находятся выражения, обороты, фразы, могущие дать повод к недоразумениям и возбудить опасения в робких умах, к которым не принадлежит император и его правительство. Будто в этом мнении заключается злой умысел против общественной безопасности; поэтому необходимо редактировать изложение с целью устранить некоторые обороты, включить ту или другую фразу.