— Сейчас, ваше сиятельство, — отвечал Гофманн.

— Но конфиденциально, только при удобном случае, следует коснуться этого дела, так чтобы мы могли вполне игнорировать его, когда наша попытка не будет иметь успеха, чего я почти опасаюсь. Только в том случае, когда будут существенные основания для общей политики с Францией, когда император поедет в Париж, уже должны быть определены главнейшие пункты, иначе при тайной игре Наполеона и прирождённой замкнутости нашего государя встреча будет безуспешна.

— Не будет ли лучше, — сказал Гофманн нерешительно, — если его величество отправится в Париж до прибытия императора Александра и короля Вильгельма?

— Нет, — отвечал фон Бейст с живостью, — тогда посещение будет совершенно безуспешно, да и тайные мысли Наполеона воспрепятствовали бы всякому соглашению. Император поедет после прибытия других государей. Или Наполеон достигнет чего-нибудь, и тогда мы ясно увидим положение и поведём, сообразно с ним, свою игру; или же замыслы Наполеона не осуществятся, и он сделает определённые предложения. Италия же, — продолжал он, — вот главный пункт, без Италии невозможен наш союз с Францией. Однако, — фон Бейст переменил предмет разговора, — нота Меттерниха ещё не вся прочитана.

— Князь сообщает ещё, — сказал Гофманн, — что вопрос о раштаттском гарнизоне стал источником для обмена депешами между Парижем и Берлином. Ваше сиятельство припомнит…

— Да, — прервал его фон Бейст, — я, со своей стороны, не хотел возбуждать этого щекотливого вопроса, потому что не желаю в настоящее время никаких неприятных объяснений с Пруссией. Наполеон был крёстным отцом пражского трактата, пусть же он и наблюдает за его точным исполнением! Итак?

— Под предлогом молвы, будто Пруссия хочет поместить в Раштатте выведенные из Люксембурга войска, Франция заявила в Берлине, что не признает за Пруссией права держать гарнизон в баденской крепости, что это обстоятельство противоречит как букве, так и духу пражского трактата.

— И получен ответ? — спросил министр с живостью.

— Граф Бисмарк тотчас отвечал обязательно, — продолжал Гофманн, — что в настоящее время его правительство не намерено держать войска в Раштатте, но что имеет на то право в силу оборонительного и наступательного договора с Баденом. При этом прусский министр вежливо и ясно высказал, что единственными судьями об исполнении пражского договора он считает только те державы, которые подписали означенный трактат, а именно — Австрию.

Фон Бейст несколько раз кивнул головой в задумчивости.

— Это похоже на него, — сказал фон Бейст вполголоса, — хочет вызвать меня, но это не удастся ему! И Наполеон…