— Поздно, скоро запрут выходы, — сказал он твёрдым тоном, — пойдём.
Он раскланялся с прочим обществом и пошёл впереди фон Грабенова и Джулии, очищая для них дорогу в публике.
Остальные не решились идти за ними.
— Так вот она какая недотрога, — сказала Памела, улыбаясь, — а как гордилась у маркизы де л'Эстрада!
— Где этот проклятый фон Грабенов отыскался? — вскричал герцог Гамильтон. — У него превосходный вкус! Но, — продолжал он весело, — вечер окончился, что скажете вы насчёт ужина в «Кафе Англе»?
— Согласны, согласны! — отвечали ему прочие.
—
Почти молча дошли фон Грабенов, Джулия и граф Риверо до выхода.
Один из ожидавших здесь рабочих позвал купе фон Грабенова, который, пожав искренно руку графа, сел в экипаж.
Граф Риверо посвистал в маленький золотой свисток, который вынул из кармана.
В ту же минуту его лёгкая виктория выехала из поредевшего уже ряда экипажей и остановилась пред графом.
— Видишь купе, которое почти скрылось в темноте, — сказал граф своему кучеру, — не теряй его из виду и, когда оно остановится, остановись и ты в двадцати шагах.
Он сел в экипаж, кучер щёлкнул языком, и нетерпеливая лошадь понеслась, как стрела, и вскоре настигла купе фон Грабенова.
Когда последний вышел из купе у дома на улице Лореттской Богоматери и повёл Джулию по лестнице, экипаж графа остановился на некотором расстоянии в тени домов.
Граф поспешно вышел из виктории и, медленно идя по тротуару, внимательно всматривался в номер дома. Потом возвратился к своему экипажу, сел и крикнул кучеру:
— Домой! Неужели я найду здесь объяснение мрачной загадки моей жизни? — проговорил он в сильном волнении. — Правда, грустное объяснение, но которое будет истинным счастьем в сравнении с густым, ужасным мраком, доселе окружавшим меня, ибо моих сил достанет на то, чтобы примирить и утешить надломленную невинную жизнь.