Зачем прислала так много? О получке денег всем здесь известно. Могут и украсть, будет много и просителей (обычно не из тех, кто действительно нуждается). Итак, до моей просьбы денег ты мне больше не шлешь, а когда пришлешь — то в посылке. Хорошо? Еще просьба: давай опять нумеровать свои письма. Хочется иметь более точное представление о переписке. Я заведу себе листик, на котором буду отмечать опять числа, № и основные темы письма. Тогда не будет ошибок в нумерации. Синий пиджак не присылай. За твоей посылкой сегодня поехали, завтра привезут. Быть может, будет и письмо. Вот-то хорошо!
Сентябрь. Когда-то я очень любил этот месяц. В особенности в студенческие годы. После лета, всегда такого содержательного, — так тянуло домой и в университет. Я помню наш длинный коридор — центр всех начинающихся сходок и политических событий ун-та. Длинный коридор, где висели витрины землячеств и где теперь висят портреты профессоров. Здесь я встречался с товарищами. Как радостны бывали эти встречи. Многие из нас горячо целовались! Даже не верится, когда вспоминаешь эти моменты. Всматриваешься в лица — лица юношей меняются быстро. Черты становятся определеннее, на лицах резче отражаются крепнущие мысль и воля. Сколько рассказов! Сколько планов!
А потом — расписание лекций и занятий; с каким волнением я покупал эту маленькую брошюру и смотрел, что будут читать мои любимые профессора, какие будут вести семинарии. Составление плана занятий было очень увлекательно. И, наконец, вступительные лекции профессоров — И. М. Гревса, Ф. Ф. Зелинского, М. И. Ростовцева и других[682]. Какой бывал на них подъем! А раздача тем в семинариях! Закупка книг. Подготовка докладов. Экзамены я любил меньше. Всегда волновался. Бывали они и осенью. Приезжал я в Петербург обычно из Барановки или Алферова. Как много тогда было веры в жизнь, в науку, в людей, в себя! Разочарован ли я? О, конечно нет. Я нашел в жизни все, что искал. Все это в жизни есть. Но это только струйки жизни, а ее потоки другие.
С сентября начинаются, Сонюшка, для меня тяжелые воспоминания: это десятилетие кончины Татьяны Николаевны, это конец и нашей жизни с тобой. Подумай, уже 2 года, как мы не виделись. И мне страшно при мысли — чем больше пройдет времени, тем менее будет радостна встреча, если она и суждена нам. Неужели это так?
1го/IX. Всё под впечатлением сна этой ночи. Мы в Москве. Приехала Таня. Веду ее в метро на Арбате и думаю, на каком эскалаторе поднять — на Лубянке или у Красных ворот. Сны! Сны! Ночью луна была в облаках — а в них сиял большой светящийся круг. Над луной поднимался столб лучей, а над охватывающим ее кругом — венчик. Письмо не пойдет до посылки: жду конвертов.