– К чему тащить-то яко уньця? – прошал Ефрем.

– На том роднике язык-то он и обретет, – сказал дед. – Для-ради него и шагаем.

– Осе яко? – удивился Ефрем.

– Пошли, – сказал твердо Хорт.

И они прошли мимо Ефрема. Мальчик оглянулся, и Ефрем осенил его крестным знамением.

Некоторое время шли молча, отгоняя слепней и комаров. Как и говорил Ефрем, тропа уводила в сторону от Днепра. И они шагали лесом, переступая через корни, поваленные деревья, раздвигая ветки. Над Оковским лесом разгорался день, а здесь, под стопами могучих елей со свисающими с ветвей мхами, было свежо и даже сумеречно. Птицы и не пели вовсе. Помалкивали. Но то и дело в кронах пламенел хвост скачущей белки. Небо отсюда казалось далеким.

– Што тобе проняло-то, Василёк? – хрипло прошал дед сзади.

Спиридон шагал между Мухояром и Хортом. Хорт продолжал идти, не оглядываясь.

– Ай поблазнилося чего? – продолжал дед.

Так и шли дальше. Поднялись на гриву. Там начался могучий сосновый бор. Пахло хвоей, смолой так крепко, что дыхание перехватывало. Среди золотистых стволов мелькал пестрый дятел. Здесь было сухо, хорошо, светлым-светло. В глубине бора какой-то зверь шарахнулся, только треск и был слышен.

Бор был огромен, казалось, ввек его не перейти. Спиридон утирал пот со лба, со щек. Наконец набрели на ручей и там сели отдохнуть, напиться. Хорт и Мухояр сели, прислонившись к неохватным стволам. Мальчик умывал лицо на ручье, радуясь его прохладе и чистоте, все зачерпывал воду и хлебал.

– Гляди, сердце-то и треснет, – молвил дед. Он усмехнулся. – То и рек тот мних, зрячее и глаголющее сердце-то…

Хорт молчал, глядя ввысь.

– Што за нужда у мниха-то ходить здесь? – прошал дед, снимая шапку и поглаживая налипшие на лоб волосы.

– Видать, та самая и есть, – молвил Хорт.

Дед на него покосился и кивнул.

– То и я мню.

Отдохнув, двинулись далее. Бор скоро закончился, и они увидели старую гарь, всю заросшую пожарником. И запах был пожарника да головешек. Иные обугленные дерева так и стояли, простирая черные сучья. Солнце здесь ожигало уже нещадно путников. Дед начал отставать. А Хорт все также шагал крупно и сильно. Мальчик плелся посередине. И гари той, мнилось, не будет конца и края. Но и она осталась позади. Тут надо было свернуть направо, что они и содеяли, да уже вечером достигли первой речки. Здесь и остановились на ночлег. Нарубили жердей, накинули на них дерюжину, внутрь постелили еловых лап, мягких да колючих. Сварил дед кашу. А как котел-то опростали, и снова воду закипятил, дал ей немного остыть и бросил в нее узких тех листьев пожарника.