– Для вас, почтеннейший отец? – спросила графиня с насмешливой улыбкой.

– Нет, для вас!

Графиня приказала горничной выйти.

Когда двери затворились, Аллиага продолжал:

– Графиня, вы дали клятву погубить девушку, которую я поклялся защищать. Эта девушка – моя сестра, Аиха.

– Что за мысль? – сказала графиня с надменной улыбкой. – Для чего мне давать клятву погубить герцогиню Сантарем! Ей не нужно моего содействия… она любимица короля…

– Да, она любимица короля, но сумеет оградить свою честь и доброе имя, – перебил Пикильо. – Вы хорошо сказали, она не нуждается ни в чьем содействии. Но нелегко ей оградить свою жизнь от покушений подлых убийц.

– Что вы говорите? – вскричала, вздрогнув, графиня.

– Ваше встревоженное лицо достаточно объясняет все, что я хочу сказать. Но мы здесь не в монастыре у иезуитов.

– В самом деле, вы уже вышли? – сказала графиня, стараясь быть спокойной. – Говорят вы бежали оттуда?

– Да, графиня, у всякого свой вкус: мне там не понравилось. Но есть знатные дамы, которые в этом отношении не похожи на меня… Однако оставим в покое иезуитов и их обычаи, зачем намеки и извороты! Будем лучше говорить откровенно. Аиха вам мешает, и вы поклялись уничтожить ее.

– Я! – вскричала графиня с негодованием.

– Вы хотите убить ее…

– Послушайте, какая клевета…

– Отравить!

– Сеньор Пикильо! Ваша новая одежда не защитит вас. Я жестоко накажу за это оскорбление.

И она хотела позвонить, но Пикильо схватил ее за руку и принудил сесть.

– Сперва выслушайте. Если бы я хотел погубить вас, я не был бы здесь, а подал бы жалобу в суде инквизиции, и тогда вы и все сообщники ваши были бы под пыткой. Но вы, тетка Фернандо и Кармен; вы сестра моего благодетеля дона Хуана, и это вас спасает. Я буду молчать, но только с условием: откажитесь от вашего намерения, если это еще не поздно, если, – продолжал он, пристально глядя на смущенное лицо графини, – если вы еще не исполнили его.

– Я! – повторила графиня, и все тело ее трепетало. – О каком намерении говорите вы?

– Вам оно известно лучше меня и Богу также!