«Но и тебя, Невзоров, подравняли — будь здоров...» — Что-то горделивое и печальное мешалось в душе воедино, не разделяясь ни на полный покой, ни на открытую скорбь. Душа — в вечной рабочей тревоге. И видно, не унять ту тревогу до конца войны. Невзоров не имел привычки считать подбитые им танки, машины, убитых врагов и все то, что его батарея на фронтовых дорогах превращала в мусор войны. Будь он всевышним властелином и сверхбогом на земле — не променял бы на все это ни одного своего солдата, ни единого коня. Однако Невзоров не был всевышним, и он считал, сердцем считал, всегда считал потери своей батареи: искореженные огнем пушки, убитых коней, сожженные снаряды, погибших бойцов и не дожитые ими дни...

«Да, Невзоров, подравняли, брат, и тебя...»

Глава двенадцатая

Глава двенадцатая

Пушка Лампасова ударила неожиданно и для противника, и для своих батарейцев. Заслышав ее, солдаты без команды, не сговариваясь, выметнулись из капониров к орудиям, словно точно знали, что на их головы больше не посыплются мины. К солдатской радости, так оно и вышло. Первыми же выстрелами орудие, у которого за наводчика был сам Лампасов, заставило умолкнуть вражеский миномет. Но тут же оба танка, выйдя из укрытий, близкой парой пошли на невзоровские орудия. Пошли полным газом, стреляя на ходу из пушек и пулеметов. Это обрадовало и ошеломило Невзорова. Атака на последнем вздохе, знал комбат по опыту, — самая отчаянная, самая опасная атака.

Снаряды противника легли неточно, зато пулеметы уже доставали до орудий — по бронещиткам прошлась пулевая дробь. Отшатнулся от панорамы старшина Орешко. Хватаясь за грудь, повалились замертво два солдата у третьего орудия. Комбат, отведя Орешко за пушку, приник к панораме. Прави́льные начеку, но пушка слушалась их с ленцой. Ей не хватало нужной подвижности. Но комбату удалось найти упреждающую точку наводки и принять изготовку для прицельного выстрела. Правофланговый танк, будто послушавшись самого Невзорова, через секунды вышел на эту точку и наткнулся на снаряд, посланный комбатом. Нет, танк не загорелся. От удара его развернуло почти на полный круг, и он очумело пошел обратным ходом. Невзоров и правильные упустили момент ударить по нему во второй раз — пушка так быстро не послушалась их. К нормальной наводке она была уже неспособна. Танк, вильнув огрузлым задом, рванул за гребень.

— Ушел, гад! — в сердцах Невзоров плюнул вослед скрывшейся машине.

Левый танк, подбитый вторым орудием, кружился на месте, силясь сбить малое еще пламя. Но вот остановился он. Откинулись люки.