– Ты – очаровательный глупыш, Фаншон! Моя тайна не может иметь для тебя никакого значения.

– Я знаю и даже полагаю, что это довольно неинтересная тайна; но так как ты упорен, то я настаиваю.

– Фаншон, твой каприз портит наш чудный вечер.

– По твоей вине! А я все же торжествую, – усмехнулась она. – Посмотрим, выдержишь ли ты.

– Я уйду и подожду часок, пока у тебя явится менее суровое настроение.

– Ты, значит, трусишь? Ты не надеешься отстоять свою тайну? Не многого, значит, стоит то, в чем ты отказываешь мне, это только упрямство с твоей стороны! Хорошо! Но клянусь, что не пожелаю больше видеть тебя, если ты теперь обратишься в бегство.

– А если я останусь?

– Тогда будем бороться, пока не победит кто-либо из нас, – задорно сказала красавица. – Я ставлю тебе условие, а твое дело поколебать мою решимость.

– Согласен! Я одержу победу или отчаюсь в том, что ты когда-либо любила меня!

– Глупец! Разве ты не знаешь, что женщина находит наслаждение в том, чтобы раздражать мужчину?

При этом Фаншон бросилась на шею Дадли и покрыла его поцелуями, затем оттолкнула его от себя, наполнила золотой кубок пурпурно-красным вином, пригубила опьяняющий сок лозы и передала Дадли. После этого она бросилась на оттоманку и улыбаясь следила за тем, как он пил огненную влагу и взором пожирал ее.

– Я пылаю, – шептала она, – я пылаю!

Дадли метнулся к этой сирене, но она ловко ускользнула из его рук и скрылась в спальню.

– Остынь, – крикнула она, закрывая дверь на ключ, – освежись фруктами и вином, а я вернусь, отдохнув часок.

– Пощади! – молил он. – Я изнываю!

– В таком случае уступи и сознайся!

– Ты нарушила договор тем, что убежала от меня.

Она отодвинула задвижку и шепнула:

– Я хотела пощадить тебя. Тут моя спальня, и в ней я хотела помечтать о счастье. Взгляни, какой магический свет! Посмотри на свое изображение в зеркале, мой пылкий Адонис! А тот, кто здесь утопал в блаженстве, может потом освежиться в душистой купальне. Древние греки умели наслаждаться жизнью и научили нас этому. Они натирали свое тело благовонными маслами и венками украшали свои кудри. Из купальни они выходили на воздух в теплую ночь, когда соловей поет под цветущим жасминным кустом. Посмотри на эту беседку, – прошептала Фаншон, увлекая Дадли в садик, – здесь можно предаваться блаженству; темная листва окружает белые плечи влюбленных там, на подушках; нежный ветерок обвевает горячие щеки, а пылкие сердца мечтают о вечной любви.

Дадли был отуманен страстью; его мозг пылал, пульс бился как в лихорадке. Он бросился к ее ногам и прошептал: