– Нужно сделать так, чтобы Конде не успел использовать свою победу, – возразил голос Екатерины Медичи. – Они – не более как орудие, которым мы пользуемся, и, как только успех будет достигнут, можно уничтожить орудие.

– Ваше величество, тогда король окажется в их руках и станет их орудием.

– Тогда король будет нашим пленником.

– Все же он – король, и ему нетрудно будет тогда разгадать, кто истинный виновник замысла.

– Пусть догадывается, лишь бы он был лишен возможности продолжать свои безумства. У меня есть еще сыновья, которые могут заменить его.

– Вы хотите принудить короля к отречению?

– Отречься или умереть! Для меня он – не более как неудачный сын, который тяжело оскорбил меня и своими глупостями привел страну к гибели. Он не захотел мстить за смерть своего отца, он – игрушка в руках Гиза, пусть же он теперь посмотрит, кто спасет его: убийцы его отца или Гиз.

– Говорят, что Монтгомери находится в лагере Конде?

– Ведь я говорила, что он бунтовщик, но Франциск почему-то освободил его.

– Было бы выгоднее, пожалуй, пока пощадить англичанина. Монтгомери догадается, откуда идет опасность, и предостережет Конде. Я не доверяю этим союзникам; они видят нас насквозь, и кто знает, не перехитрят ли они нас.

– Слишком большая осторожность приближается к трусости, – нетерпеливым тоном возразила Екатерина, – такая предусмотрительность не приведет ни к какому решению, а нам нужно действовать. Эти три англичанина для нас опаснее, чем целая армия, если нам не удастся выведать тайну, каким образом попали их шпионы в Лувр. Они сопровождают двор, ребячливая Стюарт покровительствует им, как будто они – ее любовники; и кто знает, какие тайные связи имеются у них? Мы не избежим измены, пока жив человек, которому удалось морочить Генриха Второго, меня и весь двор, который сумел открыть тюрьмы Лувра и пускать по коридорам привидения. Пусть говорят, что это – сказка, но я собственными глазами видела, как домовой выпрыгнул в Лувре из окна, с высоты около сорока футов, исчез над Сеной, а затем снова появился в подвальном помещении. Я не верю в привидения, но допускаю, что ловкие шпионы отрядили искусного молодца, что они имеют при себе яды и притом ловки, отважны и смышлены. Однако Фаншон уже более часа наедине с этим Уорвиком и не подала еще никакого знака; это доказывает, насколько эти молодцы настороже.

– Ваше величество, вы решили обезвредить его лишь в том случае, если он выдаст тайну; по-видимому, вы изменили свой план?

– Он должен открыть тайну, и если страсть не заставит его высказаться, если Фаншон не выйдет победительницей, то остается одно – пытка. Я не могу быть спокойна; я лишилась сна, я дрожу перед мыслью, что меня подслушивает шпион. Но будем надеяться на успех. Фаншон красива, умеет завлекать; она любит Дадли и знает, что он должен умереть, если ее постигнет неудача.