— Жива-здорова матушка моя. Траур по отцу покойному когда относила, вдругорядь замуж вышла. Супруг её нынешний — граф Бейхлингена, Куно Нортхеймский.

— Вон оно как! Ну что ж, такая красавица! Ясно дело, долго вдовствовать не стала! — заключил Радко.

— Вот, начертана матушка на свитке харатейном, — продолжил тем временем Вячеслав. — Направила меня к тебе, значит, и отписана, чтоб ехали мы с тобою вдвоём во град Переяславль, ко князю Владимиру Мономаху. Он, сказывала, самый князь справедливый и сильный на Руси. Не обидит, чай, сироту. Стрыю же моему, Святополку, баила, значит, веры нету никоей.

Радко, поражённый неожиданной встречей, непослушными дланями развернул свиток.

«...Молю тебя, Фёдор, на первое время приютить сына моего, а также быть ему добрым наставником. И прошу, поезжал бы ты с сыном моим ко князю Мономаху. Надежду имею, заботу он проявит о сыне моём, и если удела никакого дать не сможет, так хоть при себе на службе оставит. Прощай, отрок Фёдор Радко. Вряд ли когда мы с тобой свидимся. У меня семья, муж, дочь от второго брака. Еже в чём неправа была пред тобой, прости. Токмо, молю, о сыне моём позаботься. Млад, неразумен, как бы глупостей каких не натворил. Ирина-Кунигунда, в прошлом княгиня Волынская, ныне же — графиня нортхеймская».

Прочёл мечник Радко слова некогда любимой им женщины, обронил скупую слезу, через силу слабо улыбнулся, промолвил, глядя на молодца:

— Что ж, княжич! Милости прошу в дом мой.

...Девять лет уже как живёт Радко в Луцке. Сперва служил юному Ярославу Ярополчичу, да после видные бояре луцкие отодвинули безродного и небогатого отрока от молодого князя, стали нашёптывать ему всякое. Вырос Ярослав надменным, преисполненным гордыни, советов мудрых не слушал. Главным развлечением его была охота в волынских пущах, о делах маленького княжества своего не думал он вовсе, и потому когда повелением великого князя Святополка переведён он был в дальнее пограничное Берестье[277], никто из лучан о нём не пожалел. Луцк отдан был во владение Давиду Игоревичу, но теперь, после последних кровавых событий, затаился город в напряжённом ожидании новых перемен.

Радко вместе с Ярославом в Берестье не поехал, остался в Луцке, иные владели им заботы. В доме подрастали две дочери и крохотный сын, рождённый в прошлое лето. Теперь думал, гадал, что может створиться, тревожился за близких. Всё чаще вспоминал Радко давние уже события, как ездил он с маленькими княжескими отпрысками в Свиноград и как поправился ему князь Володарь. Вот такому бы служить — это тебе не невестимо откуда набравшийся надменности Ярослав Ярополчич, не трусливый Игоревич, не жадный, корыстолюбивый Святополк.