Впрочем, воспоминания Радко гнал прочь. Теперь, с юным Вячеславом и письмом княгини Ирины, путь ему предстоял в другую совсем сторону.

Взяв с собой несколько человек для охраны, в скором времени направились Радко с Ярополчичем через Мунарев, минуя Киев, к Зарубскому броду на Днепре.

...Переяславль встречал их звоном колоколов. Отрок с княжичем с немалым изумлением вертели головами по сторонам.

Город опоясывала огромная каменная стена, каких на Руси в ту пору не бывало. Над Епископскими воротами, обращёнными к гавани у впадения в Трубеж[278] узенькой речки Альты, возвышалась сложенная из плинфы нарядная церковь Святого Феодора Тирона. Видно было, что и стены, и церковь сооружены совсем недавно, равно как и расположенный внутри детинца собор Михаила Архангела — главный храм Переяславля.

— Да, обустроил стрый твой град сей! — качая головой, с уважением к Мономаху заметил Радко. — Николи такого не видывал. Бывал здесь лет пять тому, дак ничего сего не было.

Младший Ярополчич молчал, с заметным восхищением в голубых доставшихся от матери глазах озирая монументальные постройки.

— Таковую крепость поганым ни в жисть не взять! — заключил Радко, глядя ввысь, на свинцовый купол надвратной церкви со златым крестом на нём и каменные зубцы заборола.

За храмом Михаила Архангела располагались богатые княжеские, боярские и церковные терема, ближе к северной стене находились постройки победнее — то были жилища мелких купцов и ремественного люда. За полуночными, Княжескими воротами простирались на довольно значительной площади пригородные слободы и загородные боярские усадьбы, окружённые крепким тыном, вдали виднелись древние языческие курганы, обрамлённые земляными Змиёвыми валами[279], тянущимися дальше вверх по Трубежу.

— Велик стал город, — продолжал удивляться Фёдор Радко, наблюдая многолюдье торга возле пристани и обилие возов на переправе и у ворот.

Весенний воздух был наполнен свежестью, щебетали птицы, в садах за палисадами шелестели листвой деревья.

Путники спрыгнули с коней возле знакомых отроку ворот княжеского подворья. Бдительные гридни с подозрительностью оглядели прибывших. Дело своё сделала грамота княгини Ирины, увенчанная восковой печатью. Вскоре на крыльцо вышел князь Владимир Мономах, облачённый в долгий багряного цвета кафтан, надетый поверх суконной рубахи с узорочьем по рукавам и вороту.

Сорок пять лет нынче стукнуло владетелю Переяславля. Всё так же, как и в молодости, был он тонкостанен, на лице его совсем не было морщин, только рыжеватые волосы со лба начали редеть да кое-где в короткой широкой бороде предательски поблескивала седина. Серые глаза под топкими дугами бровей смотрели строго, но без злобы и неодобрения.