«И это я содеял?! Я, Володарь, которого с детства учили творить благо?! Обучали заповедям Христовым! Но это же вражина был лютый, едва брата моего не сгубил!» — мешались, путались в голове мысли.

— Княже, гоним их! — раздался рядом бодрый голос Юрия Вышатича. — Бегут вороги! Удрал Святополк с поля бранного! И Святоша за им вослед! Токмо пятки сверкали! Испужались креста святого!

Вражьи рати отхлынули, скрылись за вершинами холмов, стихал вдали шум боя. К Володарю подвели старика-лекаря, осторожно сняли кольчугу, разрезали нижнюю окровавленную сорочку. Лекарь осмотрел рану, ощупал её, смазал и туго перевязал.

— Кость задета у тя, княже! Но ничего, вылечим! — сказал добрый седой старичок. — Колодки привесим, перетянем, седьмиц шесть-семь — и заживёт, срастутся косточки!

Володарь слабо улыбнулся и глухо промолвил, сетуя:

— Семь седьмиц. Долго.

На берегу Белки дружины Ростиславичей нагнали брошенный киянами воинский обоз. В беспорядке метались из стороны в сторону захваченные врасплох слуги. Улан подтащил к Володарю кого-то отчаянно упирающегося.

— Беренди енто, княже! Прислужник Святополков. Он у князя Василька очи вынул!

Торчин злобно ругался и смотрел на Володаря со жгучей ненавистью.

— Жаль, тебя не достал мой нож! — прохрипел он гортанным голосом, извиваясь змеёй и тщетно пытаясь вырваться из крепких объятий Улана и взявшегося помогать другу Биндюка.

— Дозволь, голову сему ворогу ссечём! — попросил Биндюк.

— Саблю о него поганить не будем, друга! — отмёл предложение отрока Володарь. — Вон на том дубу повесьте эту ядовитую собаку! Другим нашим ворогам в назидание!

Беренди прохрипел ещё что-то ругательное, но затем, исполненный злобы, затих.

«Этот хоть умереть сумел достойно. Не то что боярин Лазарь», — подумал Володарь, краем глаза увидев, как дёрнулось в предсмертной агонии и тяжело повисло на дубовом суку тело торчина.

Также удалось захватить перемышлянам уже возле самой границы своей земли другого исполнителя злой воли Игоревича и Святополка — конюха Сновида. Этот ползал перед Володарем на коленях, визжал от отчаяния, рыдал, молил:

— Не убивай, не убивай! Не губи душу христианскую! Не ведал, не ведал ничтоже! Заставили мя! Приказали! Всё Беренди, он содеял лихо!

— Этого поднять! — приказал Володарь двоим дружинникам. — Пинка под зад да вышвырнуть за межу владений наших! С грязью не воюю, длани замарать боюсь!

— Добр, добр ты, княже Володарь! Не сгубил, пощадил! — улыбался, противно дёргая головой, Сновид.

Перемышляне швырнули Святополкова прислужника в буерак. Исцарапав лицо и руки о колючий кустарник, уполз Сновид к своему князю на Волынь. Всю дорогу била его дрожь, казалось, что за ним гонятся, что Володарь изменил своё решение и приказал его догнать и убить. Спокойно почувствовал себя конюх, лишь когда очутился за надёжными крепостными стенами Владимира-на-Луге.