— Так приходит исцеление, — задумчиво произнес я, глядя сквозь запотевшее окно на улицу; чайник давно уже закипел и отплясывал чечётку на газовой конфорке, но никто не обращал на него внимание. — Болезнь под названием блуд отпускает постепенно. Ты не можешь в одно мгновение очиститься от скверны, которая копилась в твоей душе всю жизнь, но я не теряю надежды… Я свято верю, что когда-нибудь обуздаю свою похоть, а теперь я делаю первые шаги в этом направлении. Не сбивай меня с праведного пути.

— А может, ты сделаешь для меня исключение? — спросила Маргарита, стыдливо запинаясь и накручивая на палец подол ночнушки.

Я подошёл к плите и выключил газ.

— Ладно, — решительно произнёс я. — Чтоб тебе совсем было понятно, я расскажу тебе историю… эдакую притчу. Произошло это год назад. У меня была любимая жена, были очаровательные девушки… Не одна, не две — это был натуральный конвейер… И вот на этом конвейере появилась она. Я сперва не узнал её в бесконечном потоке сисек и писек…

Марго ловила каждое моё слово, как зачарованная, — ей хотелось побыстрее увидеть соперницу, почувствовать её и понять.

— Сперва она удивила меня в постели, — продолжал я, — хотя не делала ничего особенного. И это мягко сказано, ибо таких лентяек свет не видел! Она не делает минет, потому что не может одновременно сосать и говорить. Она заваливается набок, как старая кляча, потому что ей лень стоять раком. Она не крутит фуэте в постели, и балерина из неё тоже хуёвая. Она во всём норовит сачкануть, и даже кофейную кружку после себя не помоет… Но в какой-то момент я понял, что это и есть эксклюзив. — Я возвёл указательный палец к небу. — Об этом даже великий Пушкин написал: «Ты предаёшься мне без упоенья, стыдливо-холодна восторгу моему». В нашей постельке не было никаких деликатесов — рахат-лукума с ядом или гениталий со сливками, но в момент оргазма высвобождалась такая мощная энергия, что вылетали пробки, а на стенах появлялись огни святого Эльма…

— А это что за хрень?

— Неважно! — отмахнулся я и продолжал: — Короче, первое время мне не нужно было от неё ничего, кроме секса. Я был просто одержим. Ленка собиралась на работу, а я уже поглядывал на часы: шо ты ползаешь как черепаха?! Ленка приходила с работы всё раньше, а мы уходили всё позже, и в конце концов они встретились.

— Твою же мать! — воскликнула Марго.

— Так получилось, что за короткое время я всё потерял, но я не о чём не жалею. Сейчас я понимаю, что мне ничего не надо из тех благ, за которые я цеплялся всю свою жизнь. Через эту девочку я познал свободу как духовную, так и физическую. Она освободила меня от привычного рабского бытия, от стереотипного мышления, от социальной зависимости. Она самая настоящая дикарка. Она как будто выросла в джунглях — глаза беспросветно тёмные, кожа смуглая, волосы чёрные, прямые… Она не укладывается в привычные рамки. Даже я не понимаю её… и боюсь.