Она закурила. По всей видимости, эта история тронула её до глубины души, и ей хотелось продолжения.

— Так ты любишь эту девочку? — спросила Марго.

Я уловил в её голосе скрытую зависть — некое подспудное желание испытать хотя бы толику тех чувств, которые я обрушил на Таню. Ей так хотелось попробовать себя в этой роли.

— Я думаю, что любви нет, — сухо ответил я. — То что мы называем любовью — это всего лишь форма зависимости от чувственных переживаний, которые мы пытаемся повторить вновь и вновь, причём с разными людьми. Мы ошибочно полагаем, что любовь приносит нам счастье, но это не так… Только свобода делает человека счастливым, и впервые за долгую жизнь я был по-настоящему счастлив.

Я улыбнулся с лёгкой грустинкой и развёл руки в стороны — вуаля! Она, наверно, подумала, что я решил её обнять, и доверчиво прижалась ко мне — я погладил её по головке и продолжил монотонным голосом:

— Но в какой-то момент я посчитал, что свобода необходима только мужчине, а женщине вполне достаточно преданности. Я забыл о том, что идеальной может быть только та система, которая находится в равновесии. Я нарушил баланс, и это привело к катастрофе.

— В каком смысле?

— Я почувствовал ревность — побочный эффект страсти. И это уже не бабочки порхают в животе, а хищные пираньи рвут тебя изнутри, кромсают твою плоть и душу. Меня уже не устраивали свободные отношения, поэтому мне хотелось её поработить, пускай даже ценой собственной свободы. Я начал затягивать её в любовную ловушку: просто трахаться уже было неинтересно. В какой-то момент мне почудилось, что она окончательно увязла в паутинке болтуна, но я жестоко ошибался. Я думал, что играю с ней, но через некоторое время выяснилось, что я играю с собственным разумом и что эта игра стала важнее наших отношений. Я могу биться об заклад, что мы никогда не будем вместе, но то, что случилось между нами, случилось не зря. Либо кто-то умрёт, либо что-то родится. Значимость событий определяется масштабом последствий.

Я помолчал и продолжил:

— Я уже никогда её не найду — ни в прошлом, ни в будущем. Я потерял её ещё в июле. Я расскажу, Марго, на что способны мужчины… Нет, не ради любви — ради гордыни, тщеславия, похоти. Я расскажу тебе всё, и ты поймешь, какое я дерьмо конченное.

— О-о-о, я даже в этом не сомневалась, — с ухмылкой заметила Марго.

— В конце июня мы гуляли по городу. Вечер был жаркий и удушливый. Я предложил ей, слегка позёвывая: «Давай будем вместе. Только ты и я. Никаких посторонних адюльтеров. Мне надоели ни к чему не обязывающие отношения». — «У тебя что, раздвоение личности? На сколько я помню, в августе ты сваливаешь к жене, и, честно говоря, я уже с этим смирилась», — парировала она, но я ловко вывернулся: «Билеты можно сдать, а вообще-то я собираюсь вернуться. С Еленой Сергеевной у меня всё кончено. Мне нужна только ты, фейгала моя». — «А зачем тогда ехать?» — «Чтобы расставить все точки, мне понадобится две недели, и я вернусь к тебе на крыльях любви». — «А что нельзя расставить их по телефону?» — с наивным выражением лица спросила она, а я ответил, состроив многозначительную мину: «Нельзя. Потому что это негуманно».