— Там, у Коврова.

— Там? Вот молодчага! Ай да парень!

2

Когда Дидов попросил Савельева хорошо покормить его измученный и изголодавшийся отряд, тот дал распоряжение выдать на каждого бойца по одной селедке и по куску хлеба, в полдень пообещал угостить пшенным супом.

Дидов вспыхнул.

— К хрену вас и вашу селедку! — закричал он на Савельева. — Я не святой Антоний, пришел сюда не грехи отмаливать! Это что же такое? Мои люди все время в боях, сколько сделали для революции, а их, измученных, больных, селедкой угощают!

— Чего шумишь? Тут тебе не Карантин! — попытался было остановить его Савельев.

— Не признаю! — бешено крикнул Дидов. — Ну вас… — и он загнул такое словечко, которое вряд ли может быть найдено в каком-либо словаре. Он побежал от председателя штаба так стремительно, что из-под сбитых каблуков его сапог камешки полетели.

Савельев не раз уже ругался с Ковровым и Горбылевским. По его мнению, они миндальничали с Дидовым, не брали его прямо за рога, как любил он выражаться, не поставили сразу на должное место. Когда Бардин, а потом и Ставридин, побывавшие у Дидова в Старом Карантине, докладывали на заседании штаба о состоянии отряда и отношении Дидова к штабу, Савельев сразу заключил, что Дидов неисправимый человек. Он тогда же потребовал отстранить его от партизанского отряда. Но никто из членов штаба не согласился с его предложением, наоборот, все высказывались, что Дидов способный командир, хорошо знающий военное дело, что он может принести немалую пользу в борьбе, но надо обуздать его анархический дух.

Савельев, обозлившись, решил пригласить к себе Дидова и поговорить с ним так, как ему давно хотелось. Учитывая горячий характер командира, Савельев не послал за ним бойцов, а попросил секретаря штаба, старого коммуниста Пастернаева, который был знакомым Дидову еще с семнадцатого года, пойти к нему и привести его в штаб для важного разговора.

Секретарь штаба Пастернаев, старый моряк, испытавший плавучую тюрьму за участие в восстании потемкинцев в 1905 году, посоветовал Савельеву обсудить на заседании штаба решение Дидова уйти из Аджимушкая и всем вместе осторожно, разумно воздействовать на него.

— Хватит с ним цацкаться! Давай зови его! — решительно заявил Савельев.

Пастернаев больше не стал убеждать Савельева и ушел.

Дидов знал Савельева давно, а незадолго до прихода немцев в Крым, когда Савельев был членом Совета рабоче-крестьянских и солдатских депутатов, Дидов — он работал в то время сапожником — сшил ему щегольские желтые сапоги. Теперь Дидову не понравился Савельев, он нашел его кичливым, заносчивым, любившим блеснуть своим высоким положением. Дидов, зная, что Савельев в военном деле совершенно несведущий человек, часто подсмеивался над ним: