— Петя, помнишь, ты меня снайпером называл? Помнишь, как мы с тобой на уток ходили? А тогда, перед тем как ты на войну ушел, мы на проливе охотились… Скажи: кто из охотников так сбивал уток влёт, как я? Вот так бы я и белых сбивала!

— То другое дело, — усмехнулся Петька и поднял задумчивые глаза к небу.

Он вспомнил Аню в черкесских черных бурочках, в коротенькой шубейке с капюшоном, отчаянную, быструю, с легкой двуствольной централкой; вспомнил старика художника, у которого Аня жила в городе. Аня всегда приезжала с ним к отцу, когда начиналась зимняя охота на проливе. Он помнит ее звонкий, смеющийся голос в морозной тишине.

— Аня, ты посмотри, какое сегодня красивое небо. Будто я его таким красивым впервые вижу…

Петька ласково взял ее тонкую руку, потянул к себе.

Аня торопливо заговорила:

— Ах, как хорошо быть так, вместе! Вот так, не расставаться, быть одними сердцем, одной душой, и так бы жить вечно, вечно…

Шумный повеселел. Он узнал в Ане прежнюю добрую, ласковую девушку. Теперь ему стало ясно, что Аня любит его, только его, и все его мрачные мысли, сомнения и даже зло — все исчезло, растаяло… Все страхи, война, усталость, все-все отошло, и ничего в эти минуты для Шумного не существовало на земле, кроме ее одной.

— Петя, — снова заговорила Аня, — война — большая беда для людей. Как бы ее кончить?.. Кого бы убить, чтобы кончилась война?

— Капитал империализма надо убить! — решительно заявил Петька.

— Говорят, если пройдет революция во всем мире и кончится буржуазный строй, будто тогда и кончится война. В самом деле, если будет равенство, зачем же воевать и с кем воевать?

— Это будет только при коммунизме, — серьезно сказал Шумный.

— А как ты думаешь, Петя, скоро будет коммунизм?

Петька повел плечами:

— Сначала освобождение от капиталистического мироедства, а уж потом будут открыты ворота коммунизма, и начнется новая жизнь человечества. Так по теории установлено.

— Это, Петя, после победы над белыми?

— Должно быть. Но когда это время настанет, я, Аня, не знаю и сказать затрудняюсь.

Они замолчали.

— Да, так вот, я не договорила тебе, — спохватилась Аня, встряхнув головой и сбивая на макушку платок. — Меня вот взволновало то, что мы через час-два расстанемся с тобой… А не будь войны, разве мы расстались бы? Вот я уйду в город, — продолжала Аня грустным, упавшим голосом, — и, может быть, никогда больше и не вернусь сюда…

Шумный вздохнул и тихо, еле слышно, произнес: